Конечно, и Фумиэ, и Кацуё, и даже больной Уэхара по мере своих сил участвовали в движении.
— Не в связи ли с вопросом о воссоединении с Японией приезжает сюда папа? — спросила наконец Фумиэ, взглянув на молча жевавшего мужа.
— Гм, кто его знает… — каким-то безразличным тоном ответил он, склонив голову на бок и устремив взгляд куда-то вдаль.
Глухой голос мужа насторожил Фумиэ, и она обратилась уже не к нему, а к сестре:
— Мне не хочется встречаться с отцом. Я думаю, что как только мы увидимся с ним, начнутся разговоры, при одной мысли о которых мне делается не по себе.
Кацуё окинула тёплым, сочувственным взглядом слабенькую фигурку старшей сестры.
— Я думаю, что папа уже простил тебя. Не будет же он упрямиться без конца. Говорят, с возрастом человек делается добрее… А теперь, с таким поворотом дела на Амами, ему ещё больше приходится думать о нашем положении…
Жизнь ставила перед Фумиэ такое множество трудных вопросов, что она не знала, как подступиться к ним. И нередко даже на работе она вдруг забывалась и сидела, подперев щеку рукой. Вот и сейчас она сидит так. Её сослуживица кореянка Ким Он Сун озабоченно спросила Фумиэ:
— Уэхара-сан, о чём это вы задумались? Об Амами?
Ким Он Сун родилась в Японии и говорила почти без акцента.
— Да, и об Амами… Но не только… Когда имеешь семью, приходится о многом думать.
— Да! Верно, жизнь — сложная штука…
Эта молоденькая кореянка с коротко подстриженными разделёнными посередине прямым пробором волосами, не знавшими перманента, говорила не по возрасту рассудительно. При этом на тонких губах девушки невольно появлялась смелая, задорная улыбка. У неё на родине, разделённой по 38-й параллели на Север и Юг, идёт жестокая борьба, а она здесь, в Японии, где так трудно живётся, старается внести свой вклад в эту борьбу. Она ещё не забыла, как её однокашники дрались с полицейскими, когда закрыли корейские школы.
У Ким Он Сун гладкая, нежная кожа на щеках и узенькие, чуть приоткрытые глаза. Ей нет и двадцати лет, а она уже давно знакома с невзгодами жизни. Вот с ней-то и решила посоветоваться Фумиэ о своём старшем сыне.
На том, чтобы Кадзуо пошёл работать в типографию, упорно настаивал муж. Да и сама Фумиэ понимала, что раз денег, необходимых для продолжения учёбы, достать неоткуда, то придётся мальчику устроиться на работу. И всё же ни Кадзуо, ни Фумиэ не могли примириться с мыслью, что он не будет учиться в высшем среднем училище.
— Почему вас так беспокоит, что он станет рабочим? Ведь будущее принадлежит нам, трудящимся, — категорически заявила Ким Он Сун.
