— Вот я и пришёл, Дмитрий Степанович…
Дмитрий встал. Нюргун тоже поднялся. Дмитрий положил ему руки на плечи.
— Надеюсь, что ты будешь настоящим коммунистом.
Лицо Нюргуна дрогнуло, он прошептал:
— Я не запятнаю имени моего отца… Если будет надо, я отдам жизнь за родину, как он. — Видно, он не раз повторял про себя эти слова.
Нюргун не мигая смотрел на Дмитрия своими светлыми глазами, а тот глядел задумчиво куда-то мимо Нюргуна, на ивняк, снова затянувшийся пороховой дымкой.
— Да-да…
— Послезавтра партком. Будут обсуждать моё заявление.
— Ладно! — Дмитрий ударил парня по плечу. — Зайдёшь вечером. Будет тебе рекомендация.
— Спасибо!
Нюргун повернулся и побежал по тропинке в деревню. Скоро он скрылся в лесу.
После ухода Нюргуна Дмитрий места себе не находил: то сядет, то встанет, то в шалаш пойдёт, ляжет там…
Что с ним происходит?
Дмитрий жадно выпил из носика чайника давно остывший чай, сказал отрывисто:
— Пойду сети проверить. А ты разведи костёр.
Я сходил в лес, принёс дров, долго разводил костёр.
Примерно через час Дмитрий притащил в берестяной корзине — тымтае крупных трепещущих карасей.
Почистили рыбу, нанизали на ивовые прутья, стали жарить. Жирные караси, не хуже прославленных кобяйских. Пальчики оближешь. Да, Дмитрий не обманул. Мне и вправду повезло. Стоило мерзнуть и мокнуть из-за этого деликатеса. Такими карасями можно потчевать самого дорогого гостя. Жирные какие! Шипят на красных углях костра.
Ем я этих карасей и спрашиваю Дмитрия:
— Кто эта Дариа?
— Кто?..
— Женщина, которая приходила?
— Дариа Туласынова? Как это — кто? Человек. Мать Нюргуна. Коммунистка. Председатель сельсовета. Какие ещё вопросы? — сказал Дмитрий и посмотрел на меня так, что я не стал больше спрашивать.
Дмитрий вошёл в шалаш, вытащил из-под подушки старую полевую сумку, вынул из неё бумагу, ручку.
— Рекомендацию надо парню.
Писал он долго, зачеркивал, тёр лоб рукой и снова писал. Потом вдруг разорвал лист и бросил в костёр. Лёг на спину, закрыл глаза.
Я тоже прилёг.
— Слушай, друг, — внезапно спросил меня Дмитрий, — как ты думаешь, и в самом деле надо всегда говорить правду?
— Ясное дело.
— Тебе это как ясно? Ты не помнишь, что сказал Маяковский про такую ясность?
— Нет.
— «Тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп».
— Вряд ли это обо мне сказано, — смутился я, не зная, что ответить.
— Как ни крути, а иной раз правду и не скажешь. Бывают такие случаи.
— Ну, а например?
— Например? Ну что ж, пожалуйста. Только давай сначала закурим.
