Вот ты и раскрылся перед ним, это несет с собой ощущение неловкости, просыпается старый страх: вдруг он тебя отвергнет, назовет жалким, обвинит в том, что ты сделал из его прошлой жизни ложь. Но он продолжает улыбаться, треплет за подбородок, что-то шепчет и обнимает без малейших колебаний.
Он говорит, что ты, скорее всего, пошутил, потому что ты спас его жизнь. Ты дал ему ключ. Ты подарил ему свет, помог впервые открыть глаза. Он тебе благодарен. И будет вечно признателен.
Это твой лучший друг, Хаджи. Твой приятель. Он помогает тебе стать самим собой, а не тенью, не причудой. Потому что он тебя понимает.
Но не так, как она. Она этого не поймет никогда.
Если даже ты завоюешь ее сердце.
Ты можешь себе это представить?
Нет времени на самодовольство. Первая молния брошена, нужно стряхнуть звездную пыль с пальцев и приниматься за вторую.
– Почему я не могу добиться прямого ответа, Хаджи? Или я прошу слишком многого? Может, мои желания простираются слишком далеко? За то время, что я пытаюсь добиться от тебя правды, я могла бы забить до смерти кита свернутой газетой.
Я не привык к допросам. По-моему, они мне неприятны.
– Разве нет? – спрашивает она, продолжая наступать.
Она очень хочет услышать ответ на ее риторический вопрос, в глазах зима, а голос нежнее шелка. В ее тоне есть что-то, что заставляет меня говорить правду. Я напоминаю себе и ей, что ничего, кроме правды, не говорил, но она мне не верит.
И я начинаю все сначала. Я говорю не останавливаясь. Где-то на середине рассказа я замечаю, что ее стул по другую сторону стола стоит на возвышении, в то время как мой нет. Таким образом, Вашти как бы подрастает, а я уменьшаюсь.
– Да, да, но кто же дал тебе ключ?
– Я могу только догадываться.
– Хаджи, по вполне понятным причинам криолаборатория – запретная зона. Детям входить туда нельзя. Единственное исключение – Томи, а она прекрасно знает, что не может никого с собой приводить без моего на то разрешения. Вряд ли она тебя предупредила, перед тем как повести внутрь.
Вашти подозревает, что я покрываю Томи. Томи по собственной воле решила провести меня, а я теперь изобретаю историю про загадочный ключ, чтобы уменьшить ее вину.
– Ты ведь не хочешь, чтобы у Томи были неприятности?
Мое молчание она принимает за согласие, глубоко вздыхает и говорит, что я настоящий рыцарь. Моя верность Томи производит на нее впечатление, но она мне выговаривает, что врать нельзя даже ради другого человека.
