У Маласи портится настроение, с каждой минутой все больше и больше, словно мое присутствие начинает его тяготить. Будто есть что-то, чего он ждет от меня, а я не делаю, и слова восторга и благодарности не помогают. Когда я спрашиваю его, что не так, он только смотрит на меня смиренным взглядом.
– Да все не так, но ничего не поделать. Мемы не держатся в двойной спирали. Но это не твоя проблема, – успокаивает он меня. – И не забивай себе голову.
Я ничего не понял.
– Не важно, – говорит он. – Я – капризное существо. Не обращай внимания, Хаджи.
Мое общение с Маласи несколько расстроило меня, но все остальное во Внутреннем мире просто восхитительно. Нгози и Далила наслаждаются новыми впечатлениями, и я рад, что Рашид тоже с нами, он подключился к сети через консоль Пандоры в Афинах. Он построил свой домен по образцу казино в Монте-Карло, заполнил его богато одетыми аристократами и милыми дебютантками, только что вышедшими в свет. Так странно видеть так много людей, даже зная, что они нереальные. Мне все кажется, что мы общаемся с привидениями.
– Нужно время, чтобы привыкнуть, – объясняет Рашид. – Здесь можно сделать абсолютно все. Единственное ограничение – это фантазия и банковский счет. Бифштекс?
Я смотрю на темный дымящийся кусок мяса, лежащий на тарелке, и отказываюсь.
– Тогда, может быть, баккара?
– Что, азартные игры, брат?
– Безобидное удовольствие. Платишь только за чипсы, Хаджи, все понарошку. Ты не рискуешь своей собственностью. Ты не закладываешь свою бессмертную душу.
– Я не боюсь за свою бессмертную душу.
Он раскрывает ладони, как бы приглашая, – чего же я жду? Я вздыхаю.
– Нет ничего получше?
– В этом тоже можно добиться успеха, – говорит он, разрезая мясо ножом. – У тебя есть темперамент. Ты быстро соображаешь, к тому же все равно, выиграешь ты или проиграешь. Если вдуматься, все в жизни – игра. Любой выбор, сделанный тобой, – это только ставка. Ты и сейчас играешь.
– Ладно. Если я сыграю с тобой несколько партий, ты потом сыграешь в мою игру?
– Что за игра?
– Игра, которая имеет смысл.
– Ого, высокие ставки, – ухмыляется он. – Я заинтригован.
– Рашид, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше мне кажется, что смерть нашей сестры – вовсе не несчастный случай.
Он тупо смотрит на меня.
– А что же?
Я смотрю ему в глаза, пока он не опускает взгляд. Он то ли озадачен, то ли обеспокоен услышанным.
– У тебя есть доказательства?
– Интуиция, – говорю я.
– Ладно, я ценю интуицию не меньше остальных, и твое чутье всегда потрясает, но все же, я думаю, ты ошибаешься. Она заболела и умерла. Оставь это дело.
