– Я неверно судил о тебе, – говорит он. – Без всякого, возможно, на то основания.
Приятно слышать такие слова, но я чувствую себя полной идиоткой, я теряю контроль над собой, в любой момент я могу расплакаться. Я опускаю руки и смотрю в пол. Может, если я как следует сконцентрируюсь, я смогу сквозь него провалиться. Что-то в выражении моего лица беспокоит Хэла, он пытается поймать мой взгляд, но я настолько огорчена, что не поднимаю глаз, тогда он говорит:
– Прости меня, Пан. Я очень сожалею. Со мной невозможно общаться, а ты столько лет пыталась. Ты во многом права. Да, я пытался убить прошлое. Когда я вижу тебя, оно возвращается, и я не знаю, что с ним делать.
Когда я слышу это, начинаю плакать, он подходит ко мне, кладет руки на плечи и обнимает, пока я не успокаиваюсь.
– И ты прости меня, – говорю я, когда мы садимся на диванчик. – Как твое лицо?
– Держится на одной ниточке, – невозмутимо отвечает он.
Тогда я рассказываю ему, что он не единственный, кто меня огорчает. На детей Исаака напала злокачественная болезнь. Если ее не остановить, они все погибнут.
– Черная напасть, – вздыхает он, но это не она. В течение многих лет эта угроза нависала над нами, словно грозовая туча: мутировавшая Черная напасть возвращается, чтобы закончить свое черное дело. Мы об этом говорили, строили планы, и мы ее боялись. Впервые это случилось с Гессой, к счастью, в тот раз нам удалось защитить остальных. Но теперь это настоящий штамм-мутант. Но не Черной напасти, АРЧН (Аналептический Ретровирус Черной напасти). Нас подвела лучшая защита от чумы, она развилась в смертельную для человека форму.
– Опиши подробно, – просит он, я выполняю его просьбу, он встревожился куда больше, чем я ожидала, когда я упомянула, что она переносится по воздуху и течет по моим венам.
– Можешь успокоиться, – говорю я.
О чем он беспокоится? Обо мне, о себе или о своем сыне? Если обо всех троих, то в какой степени?
– Я всего лишь носитель. Этот штамм не может повредить ни мне, ни тебе, ни твоему сыну, ни преемникам. Он охотится за слабостями организма. Человеческими слабостями, – добавляю я, но, уже сказав, понимаю, что смысл сказанного выходит далеко за пределы иммунологии, которую я и имела в виду.
– Ты уверена, что он не угрожает нам?
– Ты и сам знаешь. Я не приехала бы сюда, если бы сомневалась. А если бы приехала, то в биокостюме. Во всяком случае, Вашти считает, что симптомы появляются только у людей, а уж в чем она прекрасно разбирается, так это в патологии.
