Неведомая Африка | страница 57
За этим религиозным рвением стояли проблемы управления воинственным и неравномерно проживающим народом, разделенным на кланы и группировки. В центре пребывали придворные, приближенные к негусу. Он обладал абсолютной властью, но в такой неспокойной стране его династия оставалась в безопасности, лишь пока он мог управлять могущественными военачальниками, а поэтому его двор редко задерживался на одном месте. Шатры огромного лагеря перемещались по стране подобно фигурам в большой шахматной партии, готовые поставить соперникам негуса шах и мат, расстроив их планы при помощи могучей армии. Братья правителя, будучи потенциальными претендентами на трон, были пожизненно заточены в крепости на горной вершине, и любого, кто с ними общался, ждала смерть. Местных управляющих, приобретавших значительную власть, тут же смещали. Сам же негус поддерживал завесу тайны вокруг собственной персоны, окружая себя гонцами и львами – символами своей власти.
Но Эфиопия была изолирована не полностью. Традиционно абуна назначался Коптской Александрийской церковью и присылался из Египта. В Иерусалиме существовал дом для эфиопских паломников в Святую землю, а два религиозных посольства даже достигли Рима. С Европой поддерживалась связь, достаточная для того, чтобы там лелеяли надежды найти в Эфиопии пресвитера Иоанна, персонажа по-своему столь же притягательного, как Манса Муса со своим золотом. В итоге, когда европейцы серьезно принялись за исследования, португальские рыцари отправились на поиски таких подвигов и приключений, что грозили затмить достижения самих конкистадоров в Новом Свете.
Первое основательное португальское посольство, отправившееся на поиски пресвитера Иоанна, начало свою миссию с неудачи.
Они высадились на эфиопском берегу Красного моря в апреле 1520 года, и местный губернатор Барнагаст вышел со своей свитой встречать их на берег. В его честь, а также для демонстрации своей технической мощи корабли португальской эскадры, на которых прибыли посланцы, дали бортовой залп. Одно из их орудий продолжило стрельбу, и к всеобщему ужасу большое пушечное ядро со свистом пронеслось сквозь толпу сановников, окружавших Барнагаста. К счастью, никто не пострадал, хотя на своем пути ядро трижды срикошетило. Прибывшие, рассыпаясь в извинениях, пытались возместить убытки, но Барнагаст встретил их прохладным заявлением о том, что человек жив, покуда это угодно Господу, и заверил, что ядро не причинило никакого вреда. Португальцы пребывали в счастливом неведении, не подозревая, что спокойная философия Барнагаста основывалась на том, насколько дешево он и его соотечественники ценили человеческую жизнь. Гости отнюдь не стояли на пороге мирной процветающей страны пресвитера Иоанна, напротив, они вот-вот должны были окунуться в бурное африканское общество, странная смесь набожности и жестокости которого их вскоре потрясла.
