Нежная прелесть ее лица и влекущие очертания женственной фигуры – не единственное, что привлекло его. Он был очарован ее острым умом и той уверенностью, с которой она держалась. Черт побери, все в ней привлекало его. Он даже одобрил то, как она вела себя в этой весьма щекотливой ситуации. Пристойно, но не чопорно, взволнованно, но без излишней чувствительности.
И еще она была смела. Да, необычайно смела, потому что оставалась в его обществе и разговаривала с ним так долго, хотя было ясно, что она – молодая девушка из общества. Большинство светских дам никогда не стали бы разговаривать с ним, не будучи представлены по всем правилам, из опасения, что их репутация погибнет безвозвратно. Она таких опасений не испытывала. Это было очень хорошим признаком – девушка явно не знает, кто он такой.
Некоторые молодые леди пытались привлечьего внимание, помахивая ресницами или веерами, роняя свои носовые платочки либо разговаривая так тихо, что он едва мог их расслышать. Но эта очаровательная леди была так уверена в себе, что пожелала не только разговаривать с ним, но и бросить ему вызов своим остроумием. Он был уверен, что она ни в коей мере не старалась обратить на себя его внимание, но именно это она и сделала.
Чандлер знал, что внешне он ей понравился сразу: ведь она сказала ему, что он красив, едва успев его рассмотреть. У него же, когда она стояла рядом, по телу побежали горячие мурашки, чего он не испытывал при общении ни с одной из женщин. Чандлер улыбнулся про себя, вспомнив, как ему было приятно, что девушка оценила его внешность, и в то же время как это удивило его. Кто она такая? И не та ли это женщина, которую он хотел бы видеть спутницей своей жизни?
Чандлер покачал головой, не чувствуя себя готовым к ответу на подобные вопросы. Слишком рано задавать себе такие вопросы о леди, даже имя которой ему неизвестно. Он согласен, в ней много привлекательного, но дальше этого признания Чандлеру заходить пока не хотелось.
После того как они расстались, девушка еще не раз в течение вечера попадалась ему на глаза. Разговаривая с людьми, она держалась уверенно, но не развязно. Чандлеру, правда, не хотелось признаваться себе, что он с интересом наблюдает за ней.
А теперь он сидит в «Уайтсе» в ожидании своего друга и думает об этой девушке, в то время как ему следовало бы сосредоточиться на проклятом ворюге, укравшем ворона. Эта массивная золотая птица из могилы египетского фараона была частью обстановки дома с тех пор, как было построено поместье Данрейвен, то есть уже около ста лет. Чандлер не мог допустить, чтобы о нем говорили, что, дескать, этот граф утратил самую ценную вещь из семейного наследства.
