Каримов в письме напоминал родственникам, чтобы те обратились к «уважаемым людям», которые выхлопотали бы у высших партийных сановников помилование ему и прощение. В числе лиц, к которым следует обратиться этим «уважаемым людям», Каримов назвал Горбачёва.
Но произошла осечка: прежде чем письмо Каримова попало по назначению, оно побывало в руках следствия. Чтобы избежать утечки информации, написанное по-узбекски перехваченное письмо переводили на русский сотрудники КГБ. Любопытная деталь. Когда мы получили отпечатанный текст перевода, то указанные в письме фамилии Горбачёва и других высокопоставленных лиц были опущены. В этой части текст выглядел так:
«Пусть отправит в ЦК КПСС т. _____________ просьбу с описанием моих заслуг. Потому что т. _____________ занимается сельским хозяйством, и меня он хорошо знает».
Предусмотрел Каримов и обратную связь. После выполнения его указаний родственники должны были послать ему в продуктовой передаче два граната.
Было решено дать возможность родственникам Каримова получить письмо от главы семьи. Оперативники брали на себя обязательство проследить за его прохождением, последующими действиями родственников Каримова и других хранителей его капиталов. Мы не без оснований рассчитывали получить таким образом немало дополнительной информации, которая позволила бы более обстоятельно подготовиться к началу операции по изъятию ценностей. Через некоторое время оперативники доложили, что родственники выполнили инструкции Каримова: часть ценностей закопана в гараже его отца. Однако, когда мы попросили познакомить нас со всеми оперативными разработками по этому поводу, чтобы более детально проработать операцию, то получили категорический отказ. И неслучайно. Как позже выяснилось, никакой информации попросту не было. Чекисты с заданием не справились. Организовать наблюдение они либо не сумели, либо не пожелали. О перемещении ценностей судили лишь по двум гранатам, оказавшимся в поступившей Каримову в тюрьму передаче.
Операцию решено было начать 11 ноября 1984 г. Базой её проведения был определён г. Шахрисабз Кашкадарьинской области, в окрестностях которого проживали Кулол-бобо и весь родственный клан Каримова. По договорённости между Генеральным прокурором и Председателем КГБ СССР, которые хорошо помнили, что арест Каримова санкционировал сам Черненко, предполагалась совместная операция двух ведомств, чекисты должны были обеспечивать действия следственной группы Прокуратуры Союза. При обсуждении детального плана уже с конкретными исполнителями из КГБ возникли разногласия. Они настаивали на том, чтобы передать Каримову посылку с условными двумя гранатами, принять от него заявление о «чистосердечном раскаянии», выехать с ним в кишлак Севаз и извлечь то, что он укажет. И всё. Мы категорически возражали. Ну, подыграем Каримову, изымем часть капиталов, которую он указал, а дальше? Ведь убедившись в том, что он якобы всех обвёл вокруг пальца, Каримов замолчит и надолго. Гораздо перспективнее, считали мы, – провести операцию по изъятию всех богатств партийного босса, а затем выложить козыри на стол. Вот тогда деваться Каримову будет некуда. Нам удалось настоять на своём. Чекисты согласились обеспечить операцию автомашинами, военным вертолётом, выделили сотрудников для охраны ценностей. В 11 утра одновременно по 20 адресам начались обыски. Жену Каримова, его взрослых сына и дочь, Кулол-бобо, двух его сыновей и других хранителей привезли на допросы. Поскольку они отказались выдать укрываемые ценности, а доказательств их вины было в избытке, в течение дня многие были задержаны. Мехриниссо, Баходира, Лолу привезли в Душанбе и препроводили в следственный изолятор. Сюда же из Шахрисабза доставили вертолётом Кулол-бобо и двух его взрослых сыновей. В течение первого дня удалось отыскать и изъять уникальное по значимости доказательство: несколько тетрадей, где рукой Каримова, его жены, сына и дочери записывалось поступление различных партий золотых ювелирных изделий, указывался их вес, проставлялась общая стоимость по тогдашнему золотому курсу.
