Потускневшая и грязная, она осталась почти нетронутой. На стенах все еще были тисненые обои, когда-то выписанные дедом из Франции, чтобы удивить и порадовать жену. Алек провел пальцем по маленькой кремовой с золотом розочке, припоминая, когда в последний раз был в этой комнате.
Он отбывал в Англию, и карета ждала его. Он неохотно пришел сюда за дедом. В последнюю неделю после убийства его матери они почти не разговаривали, потому что Алек заперся в своей комнате и отказывался выйти.
– Я хочу кое-что дать тебе, Йен. – В тот день дед передал ему маленькую, обитую шелком деревянную шкатулку. Ее крышка была богато украшена вышивкой. Он тотчас же узнал работу матери – на крышке были вышиты маленькие цветки чертополоха.
Он с ужасом смотрел на шкатулку, зная, что этот подарок, приготовленный ею ко дню его рождения, она обещала вручить ему, вернувшись с верховой прогулки. Он осторожно открыл шкатулку и нашел уютно угнездившуюся в складках шелка брошь клана Макреев. Она была золотой и ярко сверкала в лучах утреннего солнца. На ней над рукой, сжимающей меч, был выбит девиз Макреев: «Fortitudine!» – «Твердость!»
Он вернул бы ее деду и молча ушел из комнаты, но подарок был от матери. Как ни странно, эта брошь – символ клана – стала для него талисманом и оставалась им долгие годы. У него вошло в привычку всегда держать ее при себе. Она покоилась во внутреннем кармане его жилета всегда, он не расставался с ней в любом сражении.
Йен поднял глаза на потолок с лепниной работы итальянского мастера. Карниз почти не пострадал, и на нем тоже повторялись чертополох и меч – символы воинской доблести Макреев.
Его дед мчался на коне, как баньши[3], вырвавшаяся из ада, так метко метал кинжал, что попадал в глаз паука, и мог выпить больше любого члена клана, но при этом обладал врожденным чувством прекрасного.
Одну из стен занимал огромный камин, и Алек подумал, сильно ли он пострадал или тяга еще работает. Дверь в южной стене вела в короткий коридор и в спальню.
У стены стояло массивное ложе, где появились на свет бесчисленные поколения Макреев и встретили смерть многие из них. Покрывало было все в дырах, вероятно, их прогрызли мыши. Он надавил обеими руками на просевший матрас. Поддерживавшие его веревки были еще крепкими, и матрас легко можно было набить соломой заново.
Эта постель была просто фантастической роскошью по сравнению со спартанскими походными койками, к которым он привык за долгие годы службы. Если улечься на этом ложе, то впервые за долгие годы его ноги не будут свешиваться через край. И ему не придется, как обычно, цепляться руками за края походной койки, чтобы ночью не свалиться на землю.
