Бордовый горизонт, а над ним ярко-голубое, до рези в глазах, небо с клочками красных облаков. Темно-красные горошины брусники на тундре в этот момент сливаются с окружающим фоном, и складывается впечатление, что все эти ягодные поля в единый миг как бы исчезают, растворяются в воздухе. Кровавые отблески заката играют на ледяном куполе вулкана Опала. Воздух чист и невесом.
Но вот солнце окончательно тонет в бескрайних просторах Охотского моря. На горизонте, во всю его ширь, остается только яркая темно-красная полоса. Море из лазурного моментально превращается в темно-зеленое. Даже цвет неба с запада на восток постепенно меняется от светло-голубого до темно-синего.
Сразу после заката стремительно сгущаются сумерки. День в этих краях очень быстро переходит в ночь. Еще каких-нибудь полчаса, и все вокруг погрузится в густые объятия темноты, расцвечиваемой только светом луны и, как нигде, ярких звезд.
Дивное зрелище для туристов, а для тех, кто вырос и живет здесь, все эти красоты дело обыденное. Вот и Сергей не обращал никакого внимания на великолепие заката.
Время ушло впустую. Весь день он шел по свежему следу медведя. Он чувствовал, что зверь был здесь только что, прямо перед ним. Но как он ни вглядывался в бескрайнее кочкарное море, рассмотреть бурую тушу царя Камчатки не смог. Складывалось впечатление, что медведь попросту играет с ним, гоняя кругами и уводя все глубже и глубже в тундру. "Вепрь" из доброго друга превратился уже в тяжелую ношу. Ежеминутно ожидая встречи с хозяином тундры, Сергей не выпускал ружье из рук, ни разу за целый день не закинув его за плечо. И к вечеру нетяжелый карабин казался его хозяину трехпудовой гирей. Теперь перед ним стояла только одна задача: до темноты выбраться из тундры поближе к дороге, чтобы потом, в темноте, двигаясь только по звездам и луне, не брести вслепую, на каждом шагу спотыкаясь о предательски вырастающие прямо под ногами кочкари. Ночевать на тундре тоже не хотелось. Тем более что до дома всего каких-то пять-шесть километров. Но тундровые километры всегда почему-то кажутся вдвое длиннее.
Один раз Сергей даже спустил курок, когда из зарослей шеломайника с громким кряканьем взлетели потревоженные им же самим селезень с уткой. Пуля ушла в "молоко", и у Сергея еще долго учащенно билось сердце, гулко отдаваясь где-то под затылком. Моментально получив недельную порцию адреналина и едва успокоившись, он подумал: "С такими нервами – и на медведя? Ну-ну".
