– Слишком поздно куда-либо идти, – категорично заявила Деби. – В восемь часов Ронни должен быть в постели.
– Мы могли бы заказать пиццу, – захныкал мальчик.
– Нет, это невозможно. Я... – Она осеклась, увидев огромные несчастные глаза сына.
Сердце ее сжалось. Он так мал. Ну как она может объяснить ему те отношения, которые сложились с Арчибальдом? Мальчик понимал только одно – его папа пришел к нему, и хотел только одного – чтобы папа остался. Деби закусила губу. Она была вынуждена согласиться.
– Хорошо, мы закажем пиццу. – Она опять бросила на Арчибальда взгляд, полный ненависти. – Но ровно в восемь Ронни ложится спать.
Он кивнул.
– Спасибо. – И добавил: – Я долго не задержусь.
– Ты уже сделал это, – уколола она его. Арчибальд улыбнулся. Он знал, что переупрямит ее, и душа его ликовала.
Вместе с Ронни они обсудили, какую выбрать пиццу, затем пошли к телефону, чтобы сделать заказ, и вместе спустились вниз, чтобы его получить.
Деби накрыла на троиx у окна, выходящего в сад, и они уселись за стол. Она вспомнила, как вместе с Арчибальдом они ели в доме его отца приготовленную ею пищу. Тогда он почти не разговаривал с ней; теперь ей самой не хотелось говорить с ним. Ей казалось, что это случилось не с ней, а с кем-то другим. Возможно, тогда она была совершенно другой. Сейчас Деби ничем не напоминала ту беззащитную девочку-подростка, которая сбежала из дому. Жизнь научила ее многому – выдержке, стойкости, умению сопротивляться трудностям. А еще она научила ее не доверяться так легко людям, особенно незнакомцам. В ту ночь ей казалось, что она близко узнала Арчибальда, теперь-то она понимала, как жестоко обманулась.
Ронни оживленно разговаривал с отцом. Временами он смущался, но вскоре почувствовал себя совершенно уверенно и спокойно. Арчибальд в душе восхищался мальчиком, уровнем его развития, смышленостью.
Деби за все время ужина не проронила ни слова. Сначала Арчибальду показалось, что она дуется, но вскоре он понял: она погружена в свои собственные мысли. Ему вдруг показалось, что он догадывается, какие это мысли. Лицо его помрачнело. Вероятно, размышлял он, Деби мысленно сочиняет письмо своему адвокату о его «вторжении» в ее дом. Но сейчас это уже не имеет для него никакого значения – ведь он сидит здесь, в ее доме, рядом с сыном!
Арчибальд вдруг поймал себя на мысли: а как бы все сложилось, будь у него дети от жены? И тут же вздохнул с облегчением: слава Богу, что их нет. Развод и без того доставил ему много неприятностей, а дети еще более усложнили бы ситуацию. Да он и не мог представить свою бывшую жену в роли матери. Она совсем не то, что Деби, готовая защищать сына как тигрица.
