А разве это не договоренность о встрече была? Ася, конечно, и позавчера, и вчера приходила на пристань. А он...
— От меня ничего не зависело, — беспомощно пробормотал Гай. — Потому что так получилось. Я на «Крузенштерне»...
— Где?
Она совсем не сердилась. Только радовалась, что встретила его, и немного смущалась. Гай приободрился. Отодрал от облупленного уха лоскут кожи и объяснил, хмуро усмехаясь:
— В артисты записали. Вон к ним...
Он рассказал все, что случилось за эти два дня. И все в рассказе было правдой, только невольно получилось, что он, Гай, и рад был бы оказаться на берегу в нужное время, да не было никакой возможности. Впрочем, сейчас Гай верил в это сам.
— Ты счастливый, — вздохнула Ася. — Я всю жизнь у моря живу, а на паруснике никогда не была.
Гай решительно взял ее за руку и повел к Ревскому.
— Александр Яковлевич, это Ася.
— Вижу, — вздохнул Ревский, — что не Петя и не Гриша. Здравствуйте, мадмуазель...
Ася стояла перед ним тоненькая, прямая и серьезная. Гай смотрел Ревскому в глаза.
— Я понял, — печально сказал Ревский. — Если я отвечу «нет», то что? Ты заявишь мне, что в таком случае и ты остаешься на берегу. Так?
— Ага! — весело согласился Гай.
— А я до четырнадцати ноль-ноль отвечаю за тебя головой и, естественно, оставить не могу. Пользуясь этим обстоятельством, ты меня вынуждаешь идти на уступки и зарабатывать себе новые неприятности. Это недостойный прием. Единственно, что тебя оправдывает, это некоторое благородство цели...
— Значит, можно?! — возликовал Гай.
— Но мадмуазель Ася должна иметь в виду, что обратный катер будет лишь в обед.
— Это ничего, — сказала Ася.
Когда шли к «Крузенштерну», Гай успел рассказать Асе про «Летающих «П», а затем о Крузенштерне, о рукописи Курганова и о капитан-лейтенанте Алабышеве. Наверно, не очень толково он рассказывал, сбивчиво, но Ася не перебивала. Гаю нравилось, как она слушает, и вообще он был счастлив, что случилась такая встреча и что они вместе едут на «Крузенштерн». С запоздалым испугом он думал, что могли ведь и не встретиться. Но испуг быстро проходил, и оставалось только радостное возбуждение. И он говорил, говорил — бестолково, но весело.
А Ревский, сидевший неподалеку, вдруг сказал:
— Прямо роман.
— Это вы о чем? — подозрительно спросил Гай.
— Это я о пропавшей рукописи. Вчера, когда Толик рассказывал, я как-то не особенно вник. А сейчас...
Полдня промелькнули в пестроте, солнце, суете съемок и путешествии по громадному барку. Гай смело «совался, куда только можно», и таскал за собой Асю. И везде
