Это был совсем легкий, «шелковый» ветер, но он обмахивал свежестью лицо, шевелил волосы, и Гай не чувствовал жары, хотя солнце крепко припекало плечи и темя.
Ветер шел с моря, рябь на воде бежала оттуда же, и казалось, что «Крузенштерн» движется к выходу из бухты. Остров плавно вырастал над горизонтом. Чайки восторженно орали, приветствуя капитана Гая...
У совершенно счастливых минут есть одно плохое свойство — они коротки. Гай услышал на палубе стук официальных шагов.
Он увидел под собой аккуратный пробор первого помощника и его черные погончики с квадратными вензелями.
Станислав Янович сказал Ревскому:
— Александр Яковлевич. Ваши коллеги сейчас, забыв о природной интеллигентности, разнесут ют, спардек и шканцы. Они ведут себя возбужденно и все требуют вас.
— О Боже! Ну почему все я да я? Там есть Карбенёв!
— Режиссер-постановщик сказал, что занят творческим процессом, а за оргвопросы отвечаете вы.
— А вы скажите ему...
— Нет, это уж вы скажите ему все, что считаете нужным, — перебил Ауниньш учтиво, но, кажется, с легким злорадством.
— Девятнадцать лет не виделся с человеком! — рыдающе произнес Ревский. — И поговорить не дают, изуверы!
Толик попытался «смягчить напряженность»:
— Представляете, какая неожиданность, Станислав Янович! Случайно оказался на судне и вдруг встретил друга детства...
— Поздравляю вас, — Ауниньш наклонил голову с пробором. — Если только это не новый повод для пребывания на борту...
Он, кажется, хотел придать словам оттенок шутки. Но Толик глянул на него в упор и спросил тонко и задиристо:
— Следует ли думать, что я здесь кому-то помешал?
— Ни в малейшей степени. Но вы обещали присматривать за племянником.
Ауниньш ни разу не посмотрел, но Гай ощутил, что первый помощник видит его как облупленного. Будто на темени Станислава Яновича третий глаз.
Гай пристыженно полез вниз. Толик проследил за ним обещающим взглядом. Ауниньш, так и не взглянув на Гая, сказал:
— Впрочем, гости не знают судовых правил. Но вы-то, Александр Яковлевич, могли объяснить мальчику...
— Я и объяснил, — невозмутимо сообщил Ревский. — Велел соблюдать осторожность. Это я послал мальчика на ванты: тренировка для съемки.
Гай, который переминался в стороне, приоткрыл рот. Ауниньш не сдержал удивления:
— Он что, уже ваш артист? Так быстро?
— Товарищ первый помощник, — назидательно проговорил Ревский. — Вы привыкли считать деятелей кино неорганизованными людьми, и в этом суждении есть доля горькой правды. Но иногда мы действуем оперативно.
