Троица не понимала.
- Ты что, Колька, шутишь? - спросил Петрович.
- Ты что, Колька, с дубу рухнул? - спросил Бобик.
- Ты что, Колька, совсем? - спросил Шпала.
- Считаю до трех, - сказал Колька. - Либо дело делаете, либо выметывайтесь отсюда подобру. Иначе я вам руки начну ломать. Раз...
Троица вскочила и перетасовалась: Шпала встал на место Бобика, Бобик на место Петровича.
- Стоп, Колька! Ты чего, Колька? Зачем, Колька? - кричали гости.
- Два, - сказал Колька.
- Колька!
- Два с половиной. Ну что, чмошники? Согласны?
- Погоди! Да, согласны, - неожиданно за всю троицу ответил Бобик. Детский сад какой-то. А что? - засверкал Бобик белесыми глазками на недоуменных товарищей. - Человеку надо помочь. Если Колян так решил, он уже не отступится. Не мы, так другие... Колька, давай хоть на посошок выпьем, по-христиански.
- Пейте, - согласился Колька. - По-христиански...
Троица одновременно закурила. Бобик разлил целую бутылку на четверых поровну.
- Ну, давай, Колька, за тебя, не поминай лихом! - сказал Бобик.
- Ты тоже пей, Колька! - сказал Петрович, вдруг заплакав. - Давай, родной, на дальнюю дорожку. Если не выпьешь, я в этом деле не участвую. Потому что так нельзя.
Колька залпом, неотрывно глядя на прослезившегося Петровича, а не на водку, опрокинул стакан.
- Закусывать в таких случаях не обязательно, - сказал Бобик.
- Откуда ты все знаешь-то, Бобик? - зло спросил Шпала.
- Знаю, - вздохнул Бобик. - Посидим на дорожку.
Минуту молчали. Колька смотрел на гостей с нарастающей, хоть и наигранной ненавистью, отчего она становилась все опаснее и опаснее для присутствующих.
- Колька, подари мне твою железную клюку, - попросил Шпала.
- При чем здесь, тебе она ни к чему, - отозвался Колька. - Чуть не забыл. Передайте моим, сестре Марии, чтобы у меня на поминках не забыли про кутью, чтобы изюм вдавили бы в рис крестом.
- Передадим, Колька. Само собой.
Колька вздохнул выразительно, звонко, цепко и прилежно лег на потрепанный коврик головой к балкону.
- Не тяните резину, - сказал он снизу строго.
Мужики подошли к распростертому Кольке так, как он их наставлял. Шпала и Петрович схватились за туловище Кольки, Бобик за его ноги. Они думали, что им будет тяжело справиться с грузным Колькой. Именно на его предположительно неприподъемную тяжесть они возлагали последнюю надежду. Но Колька вдруг оказался как пушинка. Они оторвали его тело от пола без особого труда - и их понесло вместе с ним на балкон. Косяка они не коснулись. Они подняли Кольку над перилами горизонтально и оцепенели вместе с ним. Колькины глаза были закрыты, ноздри не раздувались, рот улыбался едва заметной, чужой улыбкой.
