Это сам Вахтангов задал тон своему кабаре.
И через минуту снова он, уже без грима, — окрыленная, энергичная походка, скромные, мягкие движения, умные глаза, — читает стихи Саши Черного, бичующие мещанство. Затем — пародии, шутки, эксцентриада… Юмористическая «трагедия в шести актах Росмунда» (каждый «акт» из двух-трех слов) в сопровождении оркестра: рояль, две скрипки, барабан, дудочка, свистулька, кукушка. Далее Вахтангов имитирует Качалова и Сару Бернар. Исполняется комическая опера в одном действии «Сказка о золотом яичке», дирижер Вахтангов, и пр. и пр.
Вахтангов, к общему удовольствию, неутомим. Он с воодушевлением еще имитирует Тито Руффо (поет «басом» прутковское «Однажды попадье заполз червяк за шею…») и исполняет «шансонетку для детей, юношей и старцев (поет песенку „Коля и Оля бегали в поле“). Программа развернулась „грандиозная“…
Кончилось кабаре. Военный оркестр грянул мазурку, вальсы, падеспань. Закружились пары. А для тех, кому не по силам движение, — лото и синематограф…
Надежда Михайловна кружится в вальсе, положив руку на плечо Евгения, и по-прежнему с наслаждением чувствует, как он легко и энергично ведет ее в танце — совсем как когда-то Женя вел Надю. Но в этом году сердечные нити туго натянуты. Вальс. Вальс. Вальс… Странная семейная жизнь: почти все время далеко друг от друга.
Этим же летом во Владикавказе Вахтангов ставит с любителями оперетту своего земляка М. Попова «Оказия, в доме господина Великомыслова приключившаяся».
Летние теплые дни на юге еще не кончились, неожиданно приходит телеграмма из Москвы, от Лидии Дейкун. Она готовится к экзамену-показу для вступления в труппу Художественного театра. Ее партнер заболел. Дейкун просит приехать Вахтангова. Евгений Богратионович, прервав отдых в семье, тотчас уезжает…
Подтекст телеграммы дорог Евгению Богратионовичу. Среди актрис, окружавших Вахтангова в Москве, он не встречал другого сердца с такой расточительной самоотдачей и щедрым даром доброты. Лидия Ивановна всегда готова согреть и поддержать окружающих друзей. Актриса светлого таланта, она не поражает зрителя властным темпераментом, но трогает и привлекает чувствительностью и мягкой человечностью, открытой всем ветрам. А в рассеянный, несколько легкомысленный образ жизни актерской богемы она вносит, словно играя, неостывающие устои товарищеского, как бы семейного очага. И недаром ученики-адашевцы в своем дружеском кругу хором называют Лидию Ивановну «мамой», а иногда шутливо даже «папой».
