Надя Байцурова не скрывала от подруг, что с первой же встречи влюбилась в смуглого гимназиста с кавказским профилем, русыми волосами и большими горячими серо-голубыми глазами. Это было в тот памятный вечер, в октябре 1901 года, когда четыре девушки пришли во Владикавказскую мужскую гимназию на репетиции незатейливой пьесы Печорина-Цандера «Пробел в жизни».
Женя Вахтангов смотрел на юную гостью снисходительно, свысока, с насмешечкой, и Наде захотелось доказать ему, что она вовсе не принадлежит к легкомысленным кисейным барышням.
Между ними началась маленькая война — возможный предвестник серьезных осложнений.
В роли эмансипированной своенравной девицы Людмилы больше всего Наде доставляла удовлетворение пренебрежительная, реплика: «Кто нюнит? Леонид Карлович? Он больше ни на что не способен. Эх вы, плакса!..» Дело в том, что роль этого слабохарактерного мямли-аптекаря играл Женя… На репетициях и спектакле Надя с особенным мстительным удовольствием бросала свою реплику ему в лицо, вызывающе отворачивалась и больше на него не смотрела.
После спектакля был бал. Женя пригласил Надю на первый вальс, затем на мазурку. Надя, как всегда, старалась танцевать обстоятельно, «по всем правилам». А Женя как будто все обращал в шутку. Он вел свою даму легко, свободно, весело. И заставлял ее поневоле двигаться как-то легкомысленно. Ее это раздражало. И злило, что он учит ее, все время показывает, как нужно танцевать…
После бала Женя попросил разрешения проводить ее домой. Надя, ежась в своей небогатой шубке, невесела. Нет, не в том дело, что Женя — всем это известно — влюблен в красавицу с черными глазами Лелю Джидоеву, и не в том, что сама Надя, скромная конторская машинистка, на первых порах чувствует себя несколько связанной рядом с сыном богатого фабриканта. В этом не ее вина. Хуже другое — только сейчас она поняла: он, конечно, был прав, вальсируя и отплясывая мазурку с милым юношеским воодушевлением, а она со своей тяжеловесной старательностью вела себя просто неумно.
Придя домой, она долго не смыкает глаз, обсуждая недостатки своего упрямого характера.
А Женя на другой улице, в ненавистном отцовском доме, укладываясь спать, вспоминает не по годам строгое лицо Нади, прямой взгляд, волну пышных, аккуратно уложенных волос над высоким чистым лбом, чуть суховато поджатые губы… И он завидует тому, что она, несмотря на свою юность, уже окончила институт в Тифлисе, работает машинисткой в конторе у нотариуса, готовит детей осетин к экзаменам в учебные заведения, делает переводы с французского для местной газеты «Терек» — словом, готовится жить самостоятельным трудом.
