- Тогда полчаса вам - почистить перышки. Сегодня у нас затишье. Вам, как молодоженам, полагается три дня отпуска. Три не три, а весь сегодняшний денек ваш - гуляйте в свое удовольствие! - напутствовал их Грищук и пошел к своему грузовичку.
У Грищука была настоящая "Лейка"[1] и все ухватки маститого фотографа. Грищук был мастер, это чувствовалось и по той внимательности, с которой он подбирал фон, и по тому, что он снимал неожиданно, без подготовки, и по тому, как он руководил своими фотомоделями, - мягко, почти вкрадчиво и ни разу не сказал про птичку, которая сейчас вылетит из объектива.
- Главное, не вылупляйте глаза, - советовал Грищук, - ведите себя спокойно, забудьте обо мне. Не надо позировать, не надо напрягаться.
Он снял их и порознь, и в обнимку; и попросил солдатика щелкнуть их вчетвером: по краям свидетели - шофер Коля и сам Грищук, а посередине Адам с Сашенькой. Сфотографировал их и у грузовичка, и у поломанной березки, и у озерца в песчаном карьере, и рядом со штабной палаткой, и в чистом поле за перелеском. Эта последняя фотография получилась прямо-таки выставочной - бескрайнее поле, заросшее увядшими сорняками, высокое небо и две маленькие фигурки, держащие друг друга за руки. Если присмотреться, то ясно, что это мужчина и женщина в военной форме, а на первый взгляд - маленькие мальчик и девочка, одни в целом мире.
- Эх, маме бы отправить, да как? - вздохнула Сашенька, когда Константин Константинович закончил свой сеанс.
- Маме? - Грищук насупился, почесал лысину. - А чё, можно и маме. - Он расплылся в улыбке. - Спасибо, что напомнила. У меня завтра в Москву со штаба фронта один знакомый снабженец летит, он частенько туда летает. Так ты, Сашуля, бежи сейчас до себя в грузовичок, черкни маме письмецо. А к вечеру фотки будут готовы, и одним конвертом я все отправлю ему с машиной, тот же Коля слетает. Человек надежный. А главная его надежность в том, что как раз в твоем знаменитом госпитале долечивается после ранения его большой начальник. Он меня как раз спрашивал про тебя: Саша, мол, как там и что, кому привет передать? А тут он явится не с пустыми руками, а с такой радостью. Это ж для него будет хорошо?
- Конечно, - сказала Сашенька, - и меня, и мою маму в госпитале все знают. А я письмо напишу на имя моей подруги медсестры Нади, она ему там везде зеленый свет организует. Не сомневайтесь, она такая шустрая!
- Ну вот и славненько, - потер толстые ладони Грищук, он обожал всякого рода импровизации. - Иди, солнышко, катай письмецо!
