– Вы меня боитесь? – неожиданно спросил он.
– А это имеет значение?
Рейвен презрительно хмыкнул.
– Тогда вот что я вам скажу. Да, я боюсь. Но еще больше я зла на вас. Я зла на вас за то, что вы обманом навязали мне свою волю, когда я думала, что вы можете стать мне другом. За то, что вы оказались не моим защитником, не ангелом-хранителем, а просто коварным человеком, лживым, с кровью на руках. И все же вы пришли, чтобы спасти меня, когда я в этом нуждалась. Мне отвратительно, что вы пробудили в моем сердце то же чувство, что и Раймон, хотя вы не стоите земли под его ногами. Я должна вас ненавидеть, а я не могу. Это невыносимо!
– Может, вы запишете эти строки в дневник как свою любовную поэму обо мне.
– Мой дневник! – воскликнула она, вспомнив, что оставила его на скале.
– Я нашел его у каменной головы, когда искал вас.
Элейн с надеждой подняла голову.
– Вы принесли его?
– Нет, бросил со скалы, – ответил Рейвен, скрестив руки. – Мне не понравилось содержание. Я дам вам другой, и вы сможете записать туда свою поэму.
– Я ошиблась. Я ненавижу вас!
– Нет, те строки мне понравились больше. Вы не можете ошибаться.
Шагнув к ней, он погладил ее по голове и, когда полотенце упало, запустил пальцы в ее волосы. Мокрые пряди выскользнули из-под обрывков сетки и рассыпались по плечам. Элейн задрожала от возбуждения.
– В том дневнике было все, что мне дорого.
– Его уже нет.
Она закрыла глаза.
– Я вас ненавижу.
Он погладил ее плечи, схватил ворот рубашки и дернул. У нее мелькнуло воспоминание о лихорадочном объятии Раймона. Она замерла, решив не сдаваться, если он попытается сделать то же самое. Но он просто дразнил ее, осторожно прикасаясь кончиками пальцев. Когда Элейн открыла глаза, пират наблюдал за нею из-под опущенных черных ресниц.
– Если бы у вас было отравленное кольцо, вы могли бы сейчас убить меня одной царапиной.
– Отравленное кольцо?
– Видите ли, я не силен в любовной болтовне, – улыбнулся он. – Думаю, этот Раймон не говорил вам ничего подобного.
– Нет.
– Он не доверял вам свою жизнь, как я сейчас.
– У меня нет возможности навредить вам.
Он завел ее руки себе за спину.
– Я все равно не смогу уберечься.
Одно движение, и Элейн оказалась в его объятиях, как будто сама прижала его к себе. Мокрая рубашка, сдернутая с плеч, держалась на ней лишь потому, что прилипла к телу.
– Мне это совершенно чуждо. Я имею в виду столь тесные объятия. Я страшусь беззащитности.
Как ни странно, Элейн поняла его. Другой мог бы сказать, что она прекрасна, или отдать дань ее розовым губам. А пират заперся с ней в пещере, за дверью с невидимым замком, оставил свои кинжалы рядом, веря, что она не убьет его.
