Сеня сильно волновался. Пульс его явно бежал вперед, торопясь обогнать хромающие вялые секунды. Он сам не помнил, как, мытый и бритый, в белой рубашке, отправился в Верховный суд.
– В белой рубашке – прямо как на казнь… или в гроб! – недобро пошутил он над собой. Его чувство юмора всегда активизировалось в самых неуместных обстоятельствах, и, наверное, происходило от древнего обезьяньего обычая скалить зубы, когда другое проявление агрессии и раздражения было попросту невозможно.
– Люкс! – удовлетворенно отметил Вечнов, оказавшись один в фургоне, а потом и в камере ожидания.
Видимо, это происходило неспроста. Тюремщики, зная «невинные» развлечения заключенных во время транспортировки в суд и обратно, старались доставлять таких доходяг, как Сеня, в Верховный суд без попутчиков, чтобы те не успели его испачкать и попортить анфас, хотя на предварительные слушания их возили вместе, чтобы дать им, так сказать, обтесаться…
«Ну какой же я контрабандист живым товаром? – подумал Сеня. – Я никого в наручники не заковывал, никого под стражей не держал!»
Он понимал, что его настроение неправильное. Если подсудимый хочет преуспеть понравиться судье, он должен постараться настроиться на волну мысли самого судьи. Он должен верно ее угадать и начать думать, как суд, то есть руководствоваться государственными интересами. Тогда его доводы, по крайней мере, не будут раздражать тех, от кого зависит его судьба.
«Охранники подают печенье и кофе. Бесплатных обедов не бывает!» – хмуро прокомментировал Сеня, запивая печенье кофе.
Наконец начался суд. Прокурор сообщил, что на недавнем суде все трое украинцев заявили, что Вечнов вымогал у них деньги и ввел их в заблуждение по поводу въезда в страну. Вызвать их на процесс было уже невозможно, потому что их депортировали за неделю до начала суда над Сеней.
Прокурор по-прежнему требовал лишения свободы на семь лет, а адвокат, хотя и настаивал на облегчающих обстоятельствах, включающих письма родителей, жены и друзей, Сенино безоблачное прошлое, но в конце заявил, что международной преступности все же надо дать предупреждение и пример и что Сеня признал свою вину на предварительном заседании!
Сеня все время пытался вставить слово, но ему не давали говорить. Когда он потребовал, чтобы обсуждалась суть его вины, а не всякие побочные вопросы, ему резко заметили, что пока у него есть адвокат, он не имеет права разговаривать, и ему дадут слово, когда придет его черед. Сеня замолчал.
