Глава 17
Новозеландский Дрейфус
Сеня жадно хватал любые крохи информации, ведь он оказался в стране, о которой совершенно ничего не знал, а между тем ему предстояло вступить в схватку с этой неведомой системой правосудия.
Газет в тюрьме не было, но Света сообщала Сене по телефону о статьях в израильских СМИ и Интернете. Сеня чувствовал, что над его головой сгущаются тучи, но по-прежнему был оптимистичен. «Если я выберусь из такой передряги, то мне уже все будет нипочем», – подбадривал он себя.
Конечно, Вечнов нуждался в советах и поддержке. Особенно часто он вспоминал о Бене Косолапском, который раньше нередко помогал ему в мелких судебных вопросах. Косолапский был фанатично увлечен законами и читал материалы судов для развлечения. Но возможности связаться с ним не было никакой, как, в общем, не было и сил мириться с беспомощностью, которую пришлось бы признать, позвонив Бене на другой конец света, в Канаду, и сказав: «Здравствуй, это я. Звоню из новозеландской тюрьмы…» Впрочем, плевать на беспомощность, он и позвонил бы, но все его записи отобрали, а Света стыдилась случившегося и ни с кем не хотела об этом говорить. Да и чем мог бы Беня помочь? Разве что посочувствовать…
Любой суд – это в какой-то мере интеллектуальное противостояние. Дед Сени сидел в сороковые-роковые. Его посадили, как всех, за антисоветскую деятельность, саботаж… Но даже в советской тюрьме дед сопротивлялся, и из четырех обвинений ему смогли инкриминировать только одно. Так он избежал расстрела. Его товарищей послабже всех пустили в расход. А вот дед выжил, и благодаря этому появился на свет Сенин папа, а следовательно, Сеня был обязан своим существованием тому факту, что его дед неустанно на каждом допросе заявлял: «Я виновным себя не признаю!» и приводил неоспоримые аргументы. Например, за то, что он похвалил импортный станок, его обвинили в низкопоклонничестве перед Западом. А Сенин дед заявил:
– Этот станок действительно очень хороший!
– Ну вот, видите, – обрадовался следователь, – так и запишем…
– Только еще запишите, что он был произведен на калининском заводе.
Послали сотрудника, тот полазил по установке и нашел ярлычок – и правда, калининского завода…
Сеня твердо решил бороться до конца. Он понимал, что отрицать вменяемые ему в вину факты бесполезно. Все дело в их интерпретации. Он не видел никакого криминала в своих действиях и собирался твердо отстаивать свою невиновность. Но Сеня недоучел, что у него был еще один серьезный и гибельный противник… его собственный адвокат! Он всячески мешал Сене построить собственную линию защиты и давил только на смягчающие обстоятельства, совершенно игнорируя тот факт, что Сеня отрицает саму правомерность предъявленных обвинений.
