Один лишь Беня Косолапский выбился из общей картины, неожиданно для всех открыв курсы медсестер, по стране загремела реклама «Медсестрам – курсы Косолапского», но через несколько лет он куда-то запропастился, сначала слиняв в Швецию, а потом в Канаду, уже насовсем, причем в Израиле не обошлось без скандалов и неприятных разборок по его поводу. Он каким-то образом перешел дорогу «русской» партии. Дело дошло даже до разбирательства в одной из комиссий Кнессета, и Сеня Вечнов подумал тогда, что не хотел бы оказаться на месте Бени, особенно если бы тот по неосторожности остался в Израиле…
Сеня Вечнов на фоне своих товарищей всегда выделялся. Еще в Москве он вел на Арбате свои собственные делишки, о которых не любил вспоминать, и когда однажды встретился со старым дружком в больнице – спрятался за занавеску, потому что подумал, что это за ним… На счастье, дружок подумал то же самое и тоже попытался спрятаться…
У Сени всегда водились деньжата. В общежитии, предоставляемом больницей, чтобы покрепче привязать к себе своих батраков в белых одеждах, он отхватил комнату с балконом, обставил ее со всем вкусом, на который был способен его талант обживания пространств, приволок какой-то ковер и создал вполне приличное гнездышко для встреч со своими возлюбленными, которые были разнообразны, как осенние листья, и столь же непостоянны, как осенняя погода. Как-то он даже привел к себе марокканку-полицейскую, чем неописуемо поразил всех жителей общажной коммуналки.
Сеня одним из первых купил по иммигрантской скидке новый автомобиль – ослепительно белый «форд-эскорт», и, завороженный, лавировал на нем по ночному Иерусалиму, вздыхая: «Эх, такую бы тачку мне в Москве…»
Мало-помалу Сене удалось бросить медсестринский труд, он завел дела с Украиной.
Дело ширилось. Через Сеню стали проходить крупные суммы, договора с заводами. Он открыл офис в Иерусалиме, нанял помощников. В самой Украине он даже занялся сельским хозяйством, и, несмотря на то, что работники воровали по-страшному, надежды на успех были серьезными. Сеня даже строил квартиру в Праге и собирался отправлять туда семью в периоды, когда в Израиле становилось особо опасно.
Но весь этот успех казался Сене недостаточным, потому что на задворках его сознания копошилась неудобная мыслишка, что, по совести говоря, проживать с семьей в Израиле может только человек не совсем нормальный… с этими взрывающимися автобусами и налетами налоговой инспекции того и жди, что настанут темные деньки. Израиль – страна, постоянно живущая на грани смерти, и потому она не считается со своими жителями, может их ограбить в одночасье, подставить под пули или вытащить за руки и за ноги из синагог и даже из собственных домов, в которых люди прожили по три десятка лет. А ведь это преступления против собственного народа! Но, увы, так эти случаи никто не квалифицирует…
