Вечнов долго не мог понять, в чем его обвиняют, а когда до него наконец дошло, его окатила волна холода, а потом жара. Голову сковало тисками.
«Господи! Лучше бы я разбился в этом проклятом самолете! Лучше бы я вообще не существовал!» – затараторили острые мысли, и показалось, что мозги от них остались с кровоподтеками.
Все остальное походило на сон. Ему дали список бесплатных адвокатов, в который Сеня, не глядя, ткнул пальцем. Полицейский позвонил, и бесплатный адвокат сообщил Сене, что всего за 650 долларов он бесплатно приедет прямо сейчас.
– Хорошо, – прохрипел Сеня.
В ожидании адвоката Вечнов курил и думал, думал и курил. Передать его мысли сложно, ибо они в основном состояли из повторения фраз «этого не может быть» и «что же это такое происходит?». Потом Сеню вырвало.
Прибывший адвокат радостно сообщил, что Семен Вечнов – первый, кому предъявлено подобное обвинение по новому закону от 2002 года, который предусматривает до двадцати лет лишения свободы и штраф в полмиллиона долларов. Адвокат бормотал что-то по поводу улик у полиции и показаний украинцев. У Сени погас свет в голове.
Вечнов очнулся через несколько минут, и то исключительно от отрезвляющей несуразности происходящего. Пока он был в трансе, адвокат позвонил с мобильного жене и принялся о чем-то настойчиво кричать…
– Дорогая, я не согласен, чтобы ты брила Томаса. Томас – персидский кот, а персидских котов заводят именно потому, что у них исключительно красивая шкурка. Какой смысл иметь бритого персидского кота? Я понимаю, что он линяет… Я понимаю, что нам пришлось уволить уборщицу…
Заметив на себе удивленный взгляд Вечнова, адвокат извинился и прекратил телефонный разговор. Он попытался разъяснить Сене свои заморочки с персидским котом, но, убедившись, что клиент не в той кондиции, снова принялся бормотать что-то по поводу улик у полиции и показаний украинцев.
В тот же день его повезли в суд, где был дан ордер на продление его заключения на время следствия.
А Сеня все это время продолжал лихорадочно думать: «Как же так? Что они говорят? В чем обвиняют? Какая контрабанда?.. Надо связаться с домом…»
После суда Сеню привезли в тюрьму. Сенино спутаное сознание снова напомнило:
«Не иначе я – Йозеф К. из абсурдно-леденящего романа «Процесс» Франца Кафки. Пусть я Семен В. Какая разница, не в букве дело! Адвокаты тоже считали дело Йозефа К. сложным, хотя он не понимал, в чем, собственно, состоит его дело. Только положение К. было гораздо лучше! С ним обращались обходительно! К. продолжал жить обычной жизнью, несмотря на арест. Он продолжал любить, ходить на работу или читать газету…» В этом отчасти и состояла абсурдность воспаленного воображения Кафки. Реальность Сени была куда более жестокой и проникнутой ужасом, замешанном на бессилии. А переплюнуть ужас, порождаемый романами Кафки, – это вам не свечку задуть и не пепел с сигареты стряхнуть. Это – настоящий апокалипсис в масштабе отдельно взятой жизни…
