– Нет, спасибо.
– Трус.
Такое обвинение явно не понравилось Кейну.
– Я не трус, но...
Морщинка, прорезавшая его лоб, не испугала Фебу.
– Тогда слушай! Ты привык, что все вокруг пляшут под твою дудку.
– Конечно, кроме тебя? – усмехнулся Кейн, понимая, что как раз независимость Фебы и привлекает его больше всего, но сдаваться он не собирался. – Ты хочешь, чтобы все были такими же, как ты, свободными? – спросил он, впиваясь зубами в сэндвич.
– Именно!
Кейн чуть не подавился от подобной самоуверенности.
– Видишь ли, – продолжала Феба, – жизнь слишком коротка, поэтому надо стремиться к тому, чего действительно желаешь и можешь добиться.
– Но ты прячешься здесь, в «Девяти дубах», вместо того чтобы идти к своей цели, – парировал он.
– Да, я прячусь. От прессы и телефонных звонков. А ты сам разве не похож на страуса, запихавшего голову в деловые бумаги и делающего вид, что так и должно быть? Почему ты не покидаешь свое поместье вот уже пять лет?
Лицо Кейна мгновенно изменилось. Он помрачнел и замкнулся в себе. Как будто захлопнул дверцу в свою душу, подумалось Фебе.
– Хватит психоанализа, – отрезал он.
Феба невольно залюбовалась им. Высокий, красивый и широкоплечий, он излучал необыкновенную силу, даже тоска в глазах придавала ему особое очарование.
– Ты сам начал эту тему, – тихо произнесла она.
– Да, и уже жалею об этом.
– Ты очень любил ее?
Кейн полоснул ее пронзительно-ледяным взглядом.
– Кого?
– Лили. Твоя жена, наверное, была чудесным человеком.
Он нахмурился.
– Послушай, Феба, ты действительно думаешь, что я до сих пор не могу смириться с ее смертью? – Да что удивляться, все так думают. Но Кейн не хотел, чтобы Феба верила в эти сплетни, в то же время и правду ей не скажешь.
– Ну... да... то есть нет, короче, я до сих пор в некотором роде не уверена в твоих чувствах к Лили... Сюзанна уверена, что ты не в силах пережить утрату и поэтому ведешь такой образ жизни, и...
– Сюзанна ошибается.
– А как ей не ошибаться, если ты не желаешь ничего объяснять? Замкнулся в себе, как бирюк, и хранишь гордое молчание.
– Ни ей, ни тебе это незачем знать, – сказал он холодно, глядя куда-то вдаль.
– Кейн, послушай, посмотри на меня.
Несколько минут он молча жевал, потом, резко встряхнув головой, медленно проговорил:
– Феба, не хочу тебя разочаровывать, но я совсем не такой благородный, как некоторые думают.
Положив сэндвич на стол, Кейн встал и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни.
Фебе вдруг стало очень одиноко. Зябко поежившись, она задумчиво откусила часть его недоеденного сэндвича. Что ж, по крайней мере одна ее догадка подтвердилась: Кейн не страдает по умершей жене.
