Как это все похоже на сказку: рыцари в латах, тщетно осаждающие замок...
Один рыцарь, верхом на коне, бешено скачет через поля Бонтера, заметный издали, спускается с холма...
– Он там, Бой, – шепнула Дейн на ухо коню и вдруг почувствовала острое возбуждение.
Она не отдавала себе отчета в том, что делает, ощущение обретенной власти, то, что она познала несколько дней назад, успело испариться. Теперь девушка понимала, что тогда навлекла на себя нескончаемые бедствия.
А может, она сама хотела этого? Может, просто ждала подходящего момента?
Может, это из-за него, из-за его ужасной отповеди? Или, возможно, Дейн напрашивалась на неприятности с того самого момента, как завела отношения с Клеем?
Но зачем думать об этом? Клей исчез, а его брат был здесь, и она готова упасть в его объятия.
Разве она не приветствовала его поцелуи?
Не хотела, чтобы он целовал ее еще?
Разве не так?
И не по этой ли причине она сейчас находилась здесь? Не потому ли приезжала сюда каждый день, высматривая его в долине?
Но нет, он всякий раз появлялся и ускользал, словно манил ее за собой.
Он не стал бы...
Дейн вспоминала глаза Флинта, эти черные непроницаемые глаза, исполненные какого-то непонятного чувства. Всякий раз как он смотрел на нее, в них появлялось это выражение.
Разве она не...
Дейн облизнула губы и почувствовала вкус... сахара...
Она не смогла бы...
На сей раз вкус был соленый...
Все семейства в округе знали друг друга. Гарри был уверен, что ни один из подходящих мужей для его дочери не мог быть им позабыт. Если не лично, то понаслышке он знал всех. Он приготовил приглашения всем, кто мог бы составить для Дейн подходящую партию.
Ключом ко всему были деньги, которых у него было в избытке. Его единственным врагом являлось время, а желание владеть безраздельно Найрин грозило выйти из-под контроля. Чем больше она позволяла ему брать, тем сильнее Гарри ее желал. Она умело питала его фантазии подробным описанием того, что могло бы быть между ними при условии, что Дейн не будет жить в отцовском доме.
Если бы ему сошло с рук убийство собственной дочери, он и на это бы решился.
Он только и думал, что о Найрин, воображение услужливо рисовало ему картины одну обольстительнее другой. Каждый ее отказ сопровождался рассуждением на тему, что могло бы быть, если бы не Дейн, и Гарри уже не мог думать ни о чем другом.
Гарри не знал, как проживет еще один день без этого грешного и сладкого юного тела. Он догадывался, что Найрин им манипулирует, но не придавал этому значения. Он знал, чего хочет. Запах се тела сводил его с ума, Гарри жил лишь ожиданием того дня, когда все много раз описанное Найрин наконец произойдет.
