Поэтому Гарри готов был продать ее любому, кто мог лучше делать это. Или это всего лишь заговор с целью выманить Клея...
Он ее не получит! Этому не бывать...
Казалось, девушка угадала мысли Флинта. Она резко обернулась, лицом к Бонтеру и прошептала злобно:
– Черт бы побрал тебя, Клей. Черт бы побрал тебя за твою ложь и предательство... – Она опустила плечи. – Господи, покажи мне, что делать. Научи меня...
Флинт превосходно рассчитал время – он соскользнул с ветки и, навалившись на Дейн, свалил с ног. Она была такой мягкой, такой нежной. Ему казалось, что она тает под ним.
Его мечта... Его реальность.
Земля качнулась. Флинт взглянул Дейн в глаза и увидел в них вражду. Но это не имело значения: он хотел почувствовать ее губы, ощутить медовый вкус ее языка.
И прижался к ее рту. Он вкушал наслаждение.
«Моя!» Он чувствовал то, что она принадлежит ему, с той же острой непреложностью, с какой ощущал своей мягкую родную землю Бонтер.
Больше никто, никто...
Дейн извивалась, отчаянно стараясь увернуться.
Сахарные поцелуи... Как она могла их забыть?
Он накрыл ее собой. Он почти подчинил ее своей воле. Все то женское, что было в Дейн, стремилось покориться, отдаться ему. Инстинкт диктовал свое.
Флинт сам это чувствовал. Ее дрожь, ее инстинктивный порыв. Она не осталась равнодушной к его поцелуям. Но была сильна тем, что скорее бы умерла, чем призналась бы в этом.
Такая сила... ее тело вздымалось. Рот ее, непокорный, исполненный любопытства – она толкала его и тянула к себе, как будто могла с ним справиться.
Она ничего не могла противопоставить нежной власти его губ. И тело ее поднималось ему навстречу, как будто стремилось растаять в крепких объятиях, – нежное и податливое. Дейн извивалась, поднимаясь волной навстречу его сдержанным толчкам, пластичному давлению губ.
Как и раньше, видит Бог, она не могла не поддаться требовательному призыву его рта. Нет, она отнюдь не была невосприимчива к его чарам.
Или дело было совсем не в нем? Может, любой, абсолютно любой мужчина мог взять ее, и она отдалась бы ему назло отцу и всему тому, что было связано с навязанными ей правилами игры?
Возможно, так она и поступила бы, но только этот любой не должен быть им. Только не ему!
– Ты, ублюдок, что ты делаешь? – прошипела Дейн, сопротивляясь.
– Целую тебя, – пробормотал Флинт в ответ.
Голос его звучал вполне осмысленно, что при данных обстоятельствах было странно. Он сжимал в ладонях ее лицо. – Здесь нет границ, сахарная моя, здесь ничейная земля – она никому не принадлежит, ни Ратледжам, ни Темплтонам. Тут просто нечего захватывать и нечем обладать. Мы могли бы обладать друг другом.
