Действительно ли ей хотелось сыграть в эту опасную игру с Флинтом Ратледжем?
Насколько эта игра опасна, если Гарри вознамерился во что бы то ни стало сбыть дочь с рук тому, кто проявит интерес? Ее будущий муж даже не ее будет покупать, а приданое: Монтелет и все прочее. То, что Гарри захочет за нее отдать. Все, что не перейдет Питеру и этой суке Найрин.
Документы и обещания – любой потенциальный муж, считающий себя достойным этой роли, будет на этом настаивать. А ее мнения никто даже не спросит.
...сладкие поцелуи...
И медовые речи – женщины всегда падки на слова. Дейн задумчиво смотрела вслед всаднику, который, свернув на проселок, постепенно скрылся из вида.
Проезжая по пришедшим в упадок полям Бонтера, Флинт прятал свой гнев под маской бесстрастности. Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Приходил сезон сбора урожая, и рабы отказывались трудиться. Никакие громкие речи тех, кто ошивался в столице, ничего не могли изменить.
Вот уже три дня он большую часть времени проводил в полях, из которых только половина была засажена. В садах тоже царило запустение. Сорная трава по пояс. Оливия допустила такое безобразие, а что с этим теперь делать ему, он и понятия не имел.
Но мать рассчитывала на то, что сын что-то исправит. Флинт никогда не видел, чтобы отец прикладывал усилия к наведению порядка. Не было заметно и участия Клея. Флинт чувствовал, что эта земля принадлежала ему от начала времен и, дремлющая, лишь ждала, когда он пробудит ее ото сна.
И не одна лишь земля. Он чувствовал, что и в его душе есть что-то скрытое, ничем не проявлявшее себя до сих пор. Но оно вот-вот готово проснуться, как эти поля. Это чувство возникло у него сразу, как только Флинт ступил ногой на землю Бонтера.
Эта земля была его, всегда была и будет.
А все остальное может подождать. Года два или три...
Он даже не удивился, что начал мыслить категориями вечности. Воспринимать жизнь как нечто постоянное. И это несмотря на то что Флинт ненавидел установившийся здесь жизненный уклад. Он ненавидел его столько, сколько помнил себя.
Но теперь он должен был жить той жизнью, которая была ему завещана. И иной не будет. Ему ничего не оставалось делать, как смириться и подчинить этот уклад себе.
И ничто не могло остановить Флинта – даже слоновье упорство Гарри Темплтона в желании приобрести Бонтер любой ценой. Гарри не побрезговал выставить в качестве приманки собственное состояние и тело своей дочери.
Он собирался заключить сделку с Клеем, пригласив в качестве брокера Оливию. Богатства Монтелета должны были послужить средством убеждения. Управляющий Гарри освободил бы Клея от любой ответственности за Бонтер, и тогда Клей смог бы спокойно проматывать приданое, что Гарри собирался отдать за дочь. Какой славный расклад для Клея! Но тут все срывается с возвращением старшего братца.
