Багасар, желая сгладить возникшую напряженность, предложил Интаферну, Мегабизу и Аспатину не уезжать из Пасаргад до возвращения Уштана.
Гости согласились, не видя иной возможности сделать Арсама своим предводителем.
Дни проходили за днями, а Уштан все не возвращался.
Внезапно в доме Арсама объявился Гистасп.
– Откуда ты? – спросил сына Арсам, предчувствуя недоброе.
– Из Суз, – ответил Гистасп. – Отана вызвал меня из Гиркании, чтобы известить об ужасном злодеянии, отец. Бардии нет в живых.
И Гистасп в немногих словах поведал отцу все то, что Арсаму и так уже было ведомо.
Не заметив на лице отца признаков потрясения, Гистасп удивился:
– Ты уже знаешь об этом?
Арсам молча кивнул.
– Но откуда?! – воскликнул Гистасп.
– Плохие вести распространяются по свету быстрее хороших, сын мой, – Арсам пожал плечами. – Лучше скажи, как об этом узнал Отана?
– От дочери, – ответил Гистасп. – Его дочь – в царском гареме. Ее зовут Фейдима.
– Фейдиме показалось что-то подозрительным в царе? – поинтересовался Арсам.
– В том-то и дело, что не показалось, отец, – горестно вздохнул Гистасп. – Фейдима уверена, что царь лишь похож на Бардию. Но это не Бардия. В этом же убеждена Атосса, его сестра.
Старый Арсам был близок к отчаянию. Все складывалось вопреки его желанию, меньше всего ему хотелось еще раз убедиться в достоверности слухов. У него оставалась последняя надежда – Уштан.
«В конце концов и Атосса может ошибаться, – упрямо продолжал стоять на своем Арсам в своих мысленных рассуждениях. – Женщинам доверять нельзя. Они глупы и ветрены! Это просто смешно – довериться женщинам и поднять оружие на сына Кира!»
Пришло время – и наконец-то возвратился домой и Уштан.
Едва завидев друга на пороге своего дома, Арсам бросился к нему, желая немедленно расспросить его о царе, дабы рассеять наконец свои мучительные тревоги и сомненья. Последние несколько дней он не мог ни есть, ни спать, до такой степени был вымотан долгим ожиданием.
– Говори же, Уштан, говори! – задыхаясь от волнения, потребовал Арсам, уединившись с другом в своих покоях. – Ты видел царя?
– Нет, не видел. – Уштан печально вздохнул, опускаясь на стул. – Меня даже не пустили во дворец. Со своей просьбой я был вынужден пойти к хазарапату. Но и хазарапат не стал со мной разговаривать, отослав к патиакшу. А патиакш ныне Ардиманиш, как ты знаешь. О чем мне разговаривать с этим негодяем? Я и вернулся домой.
– Ты что же, даже не попытался пробиться на прием к царю под каким-либо иным предлогом? Или обманом? Или переодеться в дервиша, жреца? – возмутился Арсам.
