Джордж поставил на столик бокал с мартини, с хорошим мартини – как раз таким, какой только и мог избавить его от потрясения. Очень интересная эта штучка Элзи! Везде успела!
– Скажите, миссис Пиннок, – попросил он, – не работала ли ваша дочь в брайтонском ресторане «У Морелли»?
– Работала. Там она и познакомилась с Тони Лонго – будущим мужем. Его отец владел тем рестораном. А Элзи работала там, когда мы с мужем приезжали в Брайтон выступать на летних ярмарках. У нас был номер с песнями и танцами. Хороший, но не настолько, чтобы стать гвоздем программы в лондонском «Палладиуме». Итак, что именно вы хотите узнать?
– Возможно, – сказал Константайн, – вы не откажете нам в любезности и кратко опишете жизнь Элзи, а также сообщите, где она теперь.
– Рассказать о ней можно, а вот где она сейчас, я и сама узнать не прочь. Кстати, второй мужчина, о котором вы упомянули, – темноволосый, – это Рикардо Кадим. Элзи время от времени работала с ним на протяжении нескольких лет.
И миссис Пиннок рассказала о своей дочери все, что могло оказаться полезным Джорджу. Когда миссис Пиннок выступала с мужем в водевилях, они все время гастролировали. Элзи родилась у них в 1915 году. Каждое лето Пинноки выступали в Брайтоне. Будучи еще школьницей, Элзи в летние каникулы подрабатывала где придется. Одним из таких мест был ресторан «У Морелли». С Тони Лонго она познакомилась в тридцать первом году, когда ей было шестнадцать, а ему – двадцать. Они изредка встречались, пока Элзи не пошла на сцену. Тоща они, видимо, стали переписываться, потому что в тридцать девятом году Элзи написала матери из Франции, куда поехала с труппой танцовщиц, что встретила Лонго в Париже, вышла за него замуж и едет с ним в Швейцарию, где у него свое дело. Какое именно, Элзи не сообщила, адреса она тоже не оставила, дала лишь координаты отеля в Берне. А вскоре началась война, и связь между матерью и дочерью прервалась до 1947 года.
Тогда Элзи написала матери с виллы неподалеку от Сен-Тропе, с побережья Средиземного моря. В конверт она вложила несколько своих фотографий, но не уточнила, чья эта вилла – ее или снятая внаем, и опять не дала никакого адреса. В 1950-м она написала из миланского отеля, что родила сына, собирается уйти от Лонго (он начал ей изменять) и возвратиться на сцену. Миссис Пиннок тут же отправила дочери письмо, предложила устроить ее и внука у себя, но ответа не дождалась. С тех пор миссис Грейс не получила вообще ни одной весточки ни от дочери, ни от ее мужа. Впрочем, это ее не удивляло: Пинноки, как всякая семья артистов, привыкли надолго терять друг друга из виду. Но через четыре года мать все же забеспокоилась, написала своему бывшему театральному агенту в Париж с просьбой разузнать что-нибудь о судьбе дочери. Тот ответил, что Элзи нет среди его клиентов со времени войны и он о ней ничего не знает.
