– Мой Джеймс тоже. После ухода Артура он вынужден был принять всю ответственность на себя. Джеймс всегда был несколько... замкнутым, но в последние несколько лет он все больше становится похожим на Артура, становится... настоящим стоиком. – Она посмотрела на свои руки, как бы спохватившись, не слишком ли много наговорила.
– Ну, – возразила Сильвия, – если у Джеймса есть что-то от тебя, он должен быть достаточно игривым.
Вдовствующая герцогиня подняла глаза, в которых мелькнули озорные искорки.
– Я была порядочной озорницей, не правда ли?
– Озорницей? Да ты была кошмаром каждой гувернантки! – с улыбкой поправила ее Сильвия. – Ты помнишь, что ты вытворяла с мисс Давенпорт или мисс Фредериксон?
– А ты помнишь, как я сунула рыбу тебе в шляпку, когда мы отправились в церковь? – спросила вдовствующая герцогиня, прикрывая ладонью рот.
– О, я готова была убить тебя! Мама не позволила мне уйти домой, а от меня так противно воняло! – с широкой счастливой улыбкой подхватила Сильвия.
– Но ты мне хорошо отплатила потом, когда мы катались на лодке.
И обе леди предались воспоминаниям и стали разговаривать так, словно и не было последних тридцати лет.
Шарлотта нашла генерала Камсби в саду, где он наслаждался сигарой, пока его пациенты обедали. Дымок сигары не мог заглушить въевшийся в него легкий запах серы и болезней.
Широко улыбаясь, он встал.
– Шарлотта, дорогая моя! Все так скучают по тебе! И я тоже. – Бросив внимательный взгляд на ее лицо, он озабоченно нахмурился. – У тебя все в порядке? Ты выглядишь так, словно увидела привидение.
К их взаимному удивлению, Шарлотта бросилась ему в объятия. Ощутив его похлопывания по плечам, она испытала чувство облегчения.
Отбросив в сторону сигару, генерал сказал:
– Теперь садись, все мне расскажи, и мы все поправим.
Она была настроена сентиментально, и ей это не нравилось.
– Не знаю, генерал, возможно ли это. Но прежде скажите мне, все ли живы и здоровы? Мистер Виккерс, мистер Хартфорд?
Они сидели на холодной каменной скамье, и генерал взмолился:
– Скажи мне, Шарлотта, что тебя гнетет.
Она не была полностью готова к тому, чтобы исповедоваться в своих чувствах к Джеймсу, хотя никем в мире она не восхищалась в большей степени. Вместо этого она заявила:
– Вчера Мортимер Блэнтон нанес мне визит.
– И что этот негодяй хотел тебе сказать?
– Он пытался пырнуть меня ножом.
– Я знал, что он лишен моральных устоев – достаточно вспомнить, что он пытался сделать с твоим отцом. Но я не имел понятия, каким отпетым негодяем он стал. – Генерал покачал головой. – Слава Богу, что Ричарда нет с нами и он не может видеть, до каких глубин падения дошел его сын.
