– Сомневаюсь, чтобы многие по ней скучали.
Так же как и Джеймс не скучал по ней, подумала Шарлотта. В его постели было место только для одной женщины, и даже если она не хотела ее согревать, она пока не была готова ее освобождать.
Весь вечер только и говорили об этом происшествии. К концу бала трудно было найти какое-нибудь благородное качество, которое не приписали бы Шарлотте, в то время как Максин превратилась в исчадие ада. Шарлотта нашла все это весьма утомительным и почувствовала облегчение, когда Джеймс приказал подать карету, чтобы ехать домой.
Как только карета отъехала, Джеймс опустил штору, приглушив свет от уличных фонарей и уличный шум. Шарлотта оказалась в темноте и наслаждалась минутой покоя.
Все еще пребывая в возбуждении, Элизабет чуть не запрыгала на своем сиденье.
– Жаль, что меня не было там, когда вы поставили леди Карлтон на место, Шарлотта.
С этой репликой надежда Шарлотты, что Джеймс не узнает о произошедшем столкновении, испарилась.
– Как смеет она оскорблять и при этом рассчитывать на безнаказанность! – бушевала Элизабет.
– Элизабет, довольно. – Вдовствующая герцогиня погладила руку дочери.
– А что? – Элизабет пожала плечами. – Это никакой не секрет. На балу все только об этом и говорили. – Повернувшись к Шарлотте, она с живостью спросила: – А она в самом деле хотела порвать вам платье?
– Оставь Шарлотту в покое, Элизабет! – приказал хриплым голосом Джеймс, после чего его губы вытянулись в прямую линию. Жесткую линию.
Однако сестра пренебрегла замечанием брата:
– И что ты только нашел в этой женщине, Джеймс? Ведь она настоящий примитив!
– Я сказал – довольно! – рявкнул Джеймс. Шарлотта молчала, однако тоже пыталась понять, что он нашел в этой женщине. Верно, ей была присуща внешняя красота в классическом смысле этого слова, но подлость ее Шарлотта заметила с первого взгляда. Даже до сегодняшнего вечера она оценивала Максин Карлтон весьма невысоко.
Элизабет захлопала в ладоши:
– Ура! Мы узнаем все подробности завтра, когда у нас соберется весь свет.
Шарлотта с трудом сдержала стон. Может быть, ей притвориться, что она больна? Еще лучше – отправиться сейчас домой. Разве не может она с чистой совестью оставить вдовствующую герцогиню иметь дело с ее фальшивыми поклонниками?
В полумраке она различила, как Джеймс нахмурился.
– Тебе не нравятся приглашенные? – спросила она.
– Мне не нравится, что моя жизнь превращается в спектакль, способный развлечь высший свет.
