– Но ты испытал все возможные средства от этого ужасного недуга? – спросил директор.
Все, что было в моих силах, – ответил я. – Насколько позволяли мне постоянно стесненные средства, – я обращался за советом к самым сведущим и опытным врачам. Мы употребили все наиболее распространенные медикаменты, которые прописывают в подобных случаях: йодную настойку, карболовую кислоту, опий, скипидар и белладонну. Моя дорогая Путаница, чьи навыки сиделки намного превосходят самых искушенных профессионалок, целиком и полностью посвятила себя заботам о своей драгоценной дочери. Мы перепробовали все рекомендованные диеты наряду с различными режимами, которые, согласно мудрому мнению специалистов, предназначены обеспечить выздоровление. Все бесполезно!
– Ах, Финеас! – воскликнул я. – Молю, чтобы вы и ваши любимые были избавлены от мук, которые довелось вынести мне, – мук, бесконечно более страшных, чем все изощренные жестокости, представленные на вашей восковой выставке средневековых пыток!
И тут, несмотря на мои усилия сохранить стоицизм, я не мог помешать тому, чтобы слезные железы исторгли несколько слезинок, которые сбежали по щекам и оросили усы.
– Так, так, – сказал Барнум, успокаивая меня и похлопывая по плечу, – все еще может поправиться. По, – продолжал он, доставая из кармана носовой платок, – вытри глаза, дорогой.
Когда я, повинуясь увещеваниям директора, вытирал слезы, в дверь постучали. Засим вошел компаньон директора, неся большую кружку и оловянный кофейник, носик которого источал упоительный аромат бодрящего напитка, который просил принести Барнум. Мгновенно, даже не снимая шляпы и плаща, Хичкок наполнил кружку и передал ее мне. Поблагодарив его, я начал прихлебывать дымящуюся жидкость.
Барнум, чей платок я успел вернуть перед самым появлением Хичкока, теперь озадаченно его разглядывал.
– Что это, По?! – воскликнул он. – Тут кровь. Ты ранен?
– Насколько мне известно, нет, – ответил я. Тем не менее, в свою очередь оглядев руки, я обнаружил длинную и несколько необычную рваную рану, протянувшуюся через всю правую ладонь.
– Должно быть, порезался, когда Отис сбил меня на мостовую, – удивленно проворчал я. Дело в том, что анестезирующее воздействие выпитого пунша сделало меня совершенно нечувствительным к любым ранам. Однако теперь, заметив порезанную ладонь, я ощутил, как ее в высшей степени неприятно пощипывает.
– Какой неприятный порез, правда, просто страшно смотреть, – сказал директор. – Но погоди! У меня есть то, что как раз пригодится!
