Ужин, приготовленный служанкой миссис Рэндалл, Салли, которой доставались от хозяйки преимущественно одни попреки, состоял из цыплят фрикасе, консервированной фасоли и спаржи. Не теряя времени, я накинулся на еду, в промежутках едва успевая перечислить наиболее значительные события дня. Как раз теперь, поглотив остатки пищи, по правде говоря столь скверно приготовленной, что она могла показаться вкусной только такому изголодавшемуся человеку, я достиг того места в своем повествовании, когда, посмотрев на левую руку мертвого парнишки, был ошеломлен тем, что увидел, а именно, что на ней всего четыре пальца.
Отвечая на вполне логичное предположение миссис Рэндалл о том, что, вероятно, молодой человек потерял палец в результате несчастного случая, я сказал:
– Конечно, такова была моя первая гипотеза. Действительно, ввиду тяжелых телесных травм, которые он получил, я подумал, что, возможно, палец оторвало, пока тело волочило по булыжной мостовой. Однако более внимательный взгляд на руку уверил меня, что повреждение является скорее не результатом несчастного случая, а врожденным дефектом.
– Но как вы пришли к этому заключению? – поинтересовалась миссис Рэндалл, которая едва прикоснулась к еде, отложив нож и вилку с выражением нескрываемого отвращения, отведав несколько кусочков цыпленка, плававшего в слизистом соусе.
– Большой, указательный палец и мизинец, – ответил я, – были совершенно нормальны. Однако вместо среднего и безымянного у Мак-Магона был один-единственный чудовищно разросшийся перст. Так бывает, когда еще в материнской утробе кости двух пальцев срастаются и их обтягивает один кусок кожи. Подобные аномалии были подробно описаны врачами и действительно являются наиболее распространенными среди так называемых terata, или гротескных физических уродств.
– Теперь, после того как ты упомянул об этом, Эдди, – заметила Сестричка, – я вспомнила, что несколько лет назад видела человека с такой рукой. Мне было тогда от силы лет пять-шесть. Тогда это ужасно меня смутило. Я не давала Путанице спать несколько месяцев своими кошмарами. Теперь я совсем об этом позабыла.
– Да, представляю, как это может расстроить маленького ребенка, – сказала миссис Рэндалл. – Однако удивительно слышать, что это так огорчило вас, мистер По.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, – ответил я. – Никто из тех, кто, подобно мне, провел столько времени в компании уродцев мистера Барнума, среди которых есть несколько, безусловно, самых уродливых существ в мире, не посчитал бы, что эта относительно банальная аномалия страшна сама по себе. Связь уродства молодого Мак-Магона с тем, в чем его обвиняют, – вот что так удручило меня.
