– Однако, прежде чем пройти внутрь, – сказал я, – мне необходимо убедиться, что моя жена Вирджиния вернулась в дом, где мы остановились.
– Я отвезу ее, – предложил Кимболл.
Мысль оказаться на попечении исключительно неприятного владельца музея явно встревожила мою дорогую жену; услышав слова Кимболла, она бросила на меня умоляющий взгляд.
Однако Кимболл оказался более чутким к чувствам окружающих, чем казалось. Подметив загнанное выражение на лице Сестрички, он негромко ухмыльнулся и сказал:
– Не беспокойтесь, моя дорогая. Брехливая собака лает, да не кусает. Ступайте, мой экипаж прямо за углом.
Спустя минуту моя дорогая жена ушла, Кимболл вел ее под руку, загораживая от бурлящей толпы.
Затем, предшествуемый констеблем Линчем, Марстон шел позади, я переступил порог дома, который сегодня утром посетил мрачный призрак СМЕРТИ.
Мы поднялись на второй этаж и прошли по длинному узкому коридору мимо множества закрытых дверей, за одной из которых, как мне показалось, я расслышал чьи-то рыдания. Дверь в конце коридора стояла нараспашку. Не умеряя размашистых шагов, констебль Линч прямо проследовал в комнату. Я уже собирался пройти за ним, как вдруг доктор Марстон схватил меня сзади за плечо.
Обернувшись, я увидел, что на лице его вновь написано крайнее возбуждение. Дрожащим от волнения голосом он объяснил, что уже был однажды утром в этом покое смерти, когда его допрашивал коронер. Он думал, что нервы его не выдержат вторичного посещения места трагедии.
– Если вы не против, я подожду здесь, – сказал он, после чего исключительно пылко добавил: – Да благословит вас Господь, мой друг. Я никогда этого не забуду.
Заверив его, что сделаю все, что в моих силах, я повернулся и вошел в комнату.
Она оказалась более чем просторной спальней. Двое пожилых джентльменов стояли посреди нее, вполголоса серьезным тоном переговариваясь с констеблем Линчем. Все трое были настолько погружены в беседу, что на какой-то миг, казалось, не заметили моего появления, предоставив мне краткую возможность оглядеться.
Обстановка была именно такой, какую можно ожидать в подобном доме: высокий комод на шести ножках, под ореховое дерево, под стать ему прикроватный столик со стулом, мягкое чиппендеиловское кресло и еще несколько столь же красивых и тонко сработанных предметов. На все это мне достаточно было лишь бегло взглянуть. Мое внимание привлекло совсем иное – низкая кровать красного дерева, придвинутая к стене, или, вернее, скорчившийся посреди матраца печальный предмет.
