Через полгода, к великой радости родителей и мужа, Наташа забеременела, и через девять месяцев умерла от родов. Случилось это в первых числах декабря. Тогда еще никто в русской глубинке этого не знал, но у Наташи оказался отрицательный резус-фактор. Ребенок же, сын, остался жив; Алексей, убитый горем, как-то его назвал, затосковал, запил. И с тех пор несчастия прочно поселились в семье Барановых. Все вдруг свалилось на них: судебные тяжбы, финансовые неудачи, неурожаи. Капитал быстро таял. Умер от неизлечимой болезни отец, за ним мать. Поручик Баранов, постоянно находившийся то в полупьяном, то в сильно пьяном состоянии, в делах семьи не совершенно не участвовал. Все рушилось и катилось под гору. Приказчики безбожно воровали. Лишь сын Алексея Борис рос здоровым и веселым мальчиком, как будто вне всех невзгод, свалившихся на Барановых. По крайней мере пока. Его отдали в военное училище, отец проводил его пьяными слезами и вскоре скончался от удара.
Толку из Бориса не вышло. Он был зарублен на дуэли из-за женщины. Но все-таки успел оставить ей сына. Сын оказался нежеланным, его куда-то приткнули, потом он в наследство получил имение. На ком-то женился, как-то жил. Короче, к тысяча девятьсот шестому году от некогда богатой и многочисленной семьи Барановых остался лишь один молодой человек неопределенного рода занятий, заложенное хилое имение с хитроглазым дворецким, женой да ее шестилетним пацаном, и опустевшая после отмены крепостного права деревенька Бараново. В России тогда было неспокойно. Проигранная японская война, стачки. Революционеры. Убийства. Смута.
Имеласть у Баранова беременная в то время жена, и огромные долги, из-за которых ему пришлось оставить на время, как он рассчитывал, жену и бежать от кредиторов на третьесортном параходе, в эконом-классе в Америку. Оттуда он намеревался потом забрать жену и ребенка. Жена безуспешно прождала его год. Она не знала, что муж ее, даже не достигнув Атлантики, по русски сильно пьяный, перегнувшись через борт парахода, чтобы не стошнило на палубу, в сильную качку не рассчитал движений и свалился за борт. А загадочную пропажу одного русского пассажира обнаружили лишь в Нью-Йорке.
Она же, с безграничной ненавистью на давно мертвого мужа, которого когда-то любила все-таки, назвала родившегося ребенка Никитой и решила отдать его на государственное попечение. Копаясь в мужниных вещах, чтобы хоть чем-то компенсировать себе обиду, обнаружила кинжал. Покрутила в руках, не оценила. Дешовка. Как и все у мужа. Вынула из ножен. Попробовала лезвие. И порезалась так, что пришлось звать доктора останавливать кровь. Со злобой запихнула она кинжал в вещи ребенка, отвезла его в приют и больше его не видела. День его роджения - тринадцатое декабря усилием воли стерла она из памяти.
