Справа, между церковью и кладбищем, между розовых кустов бежала дорожка. Я сразу увидел пожилого человека в голубой рубашке с короткими рукавами и воротничком священнослужителя. Он стоял спиной ко мне на коленях и то и дело наклонял голову, словно молился. Потом человек выпрямился, отряхнул руки, и мне стало ясно, что он подрезает розы.
За правым ухом священника был прикреплен слуховой аппарат. Вероятно, модель отвечала самым современным требованиям, потому что старик услышал шаги и обернулся, чтобы посмотреть, кто к нему заглянул.
– Преподобный Бенедикт?
Кустистые седые брови вопросительно поползли вверх, и священник с трудом поднялся на ноги. На коленках старых брюк остались следы от травы.
– Меня зовут Брэд Дэннинг. Бен Портер из скобяной лавки...
– Очень достойный человек.
– ...посоветовал обратиться к вам, чтобы иметь возможность поговорить о некоторых семействах, проживавших в вашей местности.
– Некоторых семействах?
– О Дентах.
В глазах преподобного загорелись искорки, словно он обрадовался случаю освежить воспоминания. Наконец-то они кому-то понадобились!
– Вы помните Дентов? – спросил я.
– Вы из ФБР?
– Нет.
– В прошлом году человек из ФБР расспрашивал меня о Дентах, – сообщил преподобный.
– Мне это известно. Но я не из Бюро. Агент показывал вам эту фотографию?
– Показывал. Это Лестер. Я так и сказал тому агенту.
– Вы уверены? Это Лестер Дент?
– Он был моложе. И шрама на подбородке тогда не было. Но это, вне всяких сомнений, именно Лестер.
Мне чуть не стало плохо. Гипотеза, в которую я верил, лопнула. Лестер Дент, а не мой брат похитил Кейт и Джейсона. У него не было причины оставлять их в живых.
– Почему вы хотите узнать о нем?
– Больше это не имеет значения, преподобный, – только и сумел выговорить я и, чувствуя в душе страшную пустоту, повернулся, чтобы уйти.
– Тот агент ФБР сказал, что это обычная проверка.
Я посмотрел на него.
– Самая обычная.
– Что случилось, мистер Дэннинг? Кажется, вы ужасно расстроены.
У меня не было намерения объясняться, но что-то в этом человеке располагало к откровенности.
В отчаянии я заговорил, стараясь, чтобы голос не дрожал, но чем дольше рассказывал, тем меньше владел собою.
Священник изумленно смотрел на меня. Судя по его виду, он вот-вот ожидал конца истории, но я все говорил, говорил, говорил, и потрясение на его лице сменялось выражением сострадания к человеку, который из-за мальчишеской ошибки обречен на адские мучения.
– И все это сотворил Лестер?
