Джиг печально кивнул. Некоторым мало вознести глупость на новые высоты. Им требуется еще и расколотить ее, уронив на каменный пол.
Грязная тряпица, обмотанная вокруг головы несчастного, удерживала клык в неподвижности. Пропитываясь кровью вперемешку с иными сопутствующими жидкостями, ткань медленно приобретала темно-синий цвет. Браф осторожно провел по носу тыльной стороной ладони, ненадолго остановив кровотечение, уставился на размазанную по руке липкую субстанцию и вытер ее об едва не лопающуюся по швам кожаную жилетку.
– Уыэсить фмоышь? – гнусаво пробубнил он.
– Не разговаривай. – Джиг закрыл глаза. – «Сколько можно?»
Только ему дано было различить сдавленное хихиканье Тималуса Звездотеня, забытого бога Осенней звезды.
«Извини. Стараюсь как могу…» – Голос небожителя сорвался на звенящий хохот.
Джиг обрел Тималуса Звездотеня во время своего приключения год назад. Или, возможно, Звездотень обрел Джига. Именно он даровал гоблину способность к целительству. Джиг так до конца и не понял, какую выгоду из их сделки извлекает божество. В иные дни ему казалось, что бог Осенней звезды возится со всем этим исключительно для собственного увеселения.
«Как он ухитрился проделать с собой такое?» – поинтересовался Звездотень между приступами смеха.
«Браф – не самый острый клинок в нашем арсенале, – ответил Джиг. – Но, сдается мне, ему помогли».
Кто-то же перевязал его. Попытайся Браф справиться с этой задачей самостоятельно, он бы наверняка удавился.
«Гоблины. Ну почему именно гоблины?»
С того самого дня, когда голос забытого бога впервые зазвучал в его голове, Джигу то и дело приходилось выслушивать подобные жалобы. Теперь ему для приличия полагалось вступиться за сородичей, указав хотя бы на достигнутые за истекший год результаты. Одно только шаткое перемирие с хобгоблинами – обитателями дальних туннелей – чего стоит! А запечатанные внешние ворота? Ни один приключенец не проберется.
Взглянув на Брафа, он решил повременить с пламенной отповедью.
«Думаю, можно приступать», – сообщил Звездотень.
«Понял».
Джиг, игнорируя мозаику на потолке, пересек помещение маленького храма. Кусочки цветного стекла складывались в изображение забытого бога – невысокого светлокожего человека в черном одеянии с нашитыми по рукавам и штанинам серебряными бубенцами. Кисловатый дым от осветительных плошек колыхался вокруг изображения, никогда не касаясь бледного лица. На этом лице застыла ехидная ухмылка, которой с утра определенно не наблюдалось.
