«Дуайту шел 20-й год. Красивый, крепкий, широкоплечий блондин, старательный работник… он начинал понимать, как использовать свою привлекательную улыбку, чтобы очаровывать людей и в то же время держать их на расстоянии, не компрометируя себя. У него было смутное чувство, что он плывет по течению. Дуайт должен был что-то делать, но он не был уверен в том, что он этого хочет»[64].
Среди многочисленных друзей Дуайта в Абилине был сын местного врача Свид Хезлетт. Рослый и крепкий парень, он, однако, был добродушен и не драчлив. Следствие этого – довольно частые неприятности, с которыми Свид сталкивался на улицах Абилина. Ему перепадало даже от младших, более слабых мальчишек, не говоря уже о сверстниках. Дуайт был для Свида чем-то вроде громоотвода при общении с задиристыми потомками почтенных абилинцев. Айк справлялся с этой ролью успешно и без видимых усилий. Мальчишеская привязанность друг к другу с годами переросла в настоящую дружбу. «Наша крепкая дружба, – вспоминал Эйзенхауэр, – продолжалась до дня его смерти в 1958 г. Наша переписка за эти сорок с лишним лет составила бы солидный том. Я использовал ее в моих мемуарах «Годы в Белом доме», потому что Свид Хезлетт был одним из тех людей, с кем я был откровенен»[65].
Именно Хезлетту Эйзенхауэр был обязан выбором профессий, определившей его дальнейшую судьбу. Свид предложил Дуайту поступить в военно-морскую академию. Такой выбор открывал новые, невиданные в условиях Абилина перспективы для совершенствования таланта Айка-футболиста. Далеко не последнюю роль играла и возможность бесплатно получить образование. Айк никогда не видел моря и никогда не помышлял о карьере морского офицера, но аргументы, изложенные другом, были неотразимы, и решение было принято.
Позднее оказалось, что имелась вакансия только для поступления в общевойсковое училище (по американской терминологии – академию) в Вест-Пойнте, которую Дуайт решил использовать. Никогда еще он не занимался с таким упорством. Благополучно сдав экзамены, Эйзенхауэр стал кадетом Вест-Пойнта.
Еще один сын нашел свое место в жизни, но это не вызвало радости в доме на 4-й Юго-Восточной улице Абилина. Мать не проронила ни слова осуждения в адрес сына за выбор профессии. В роду Эйзенхауэров на протяжении 400 лет не было военных. Но одной из отличительных черт Дуайта Эйзенхауэра был прагматизм, и при выборе профессии он не стал руководствоваться традиционными воззрениями членов секты, к которой принадлежало несколько поколений его предков. Когда его личные планы этого потребовали, он отбросил религиозные предрассудки и выбрал военную карьеру.
