по фондовым портфелям. Чтобы продолжать торговать, брокерским домам пришлось взять на себя вину за потерянные миллиарды долларов, и ФРС
[6] прибегла к помощи Уолл-стрита.
Поскольку почва под самим Уолл-стритом ходила ходуном, Чикагская Торговая Биржа устояла. Специалисты Нью-Йоркской Фондовой Биржи оставили некоторое количество акций закрытыми для торговли на два-три дня после Краха, сказав, что необходимо подождать, пока они получат приказы на покупку. Яму S&P закрыли всего на несколько часов во вторник после Краха. Любой, кто находился в короткой позиции по контракту S&P, оказался перед лицом 40-пунктного дисконта по отношению к наличному рынку. Чтобы компенсировать этот риск, трейдеры обратились к Index Major Market – синтетическому индексу курсов акций 20 ведущих американских корпораций. Этот "макси"-контракт, торгуемый на Чикагской Торговой Палате (СВОТ) в то время, не полностью соответствовал S&P, но был достаточно близок к нему. Когда S&Р-фьючерсы закрыли, «макси» шел с 80-пунктным дисконтом к наличному рынку. К тому времени, когда S&P были вновь открыты, «макси» шел уже с 80-пунктной премией, ставшей топливом для ралли фьючерсов на S&P. Анализируя события периода Краха в последующие дни, я уверился, что «макси» и разворот S&P помогли воспрепятствовать падению акций, и предотвратили переход серьезного краха в еще более катастрофический. Они также способствовали изменению настроения рынка, и программная торговля переключилась с крупных продаж на покупки.
За это время инцидент с Соросом постепенно исчез из разговоров в яме, хотя мы еще даже сегодня временами подшучиваем над парнем – менеджером стола Shearson в тот день. "Не хочешь продать 5 000?" – дразним мы его. Что до меня, то я продолжаю агрессивно заниматься трейдингом, как всегда. Трейдинг – это моя жизнь, мой бизнес. То, что я делаю, чтобы самореализоваться.
Канал Си-эн-би-си когда-то сообщал обо мне как о крупнейшем и лучшем трейдере в яме S&P. Я принимаю этот комплимент. Я знаю, что я среди лучших, когда дело касается определения рыночных уровней поддержки и сопротивления, умения интерпретировать поток приказов на пол и предвидеть, как рынок отреагирует на очередные судороги или чесотку Федеральной Резервной Системы. Но это только часть моей истории. Что сделало меня успешным трейдером, так это то, откуда я пришел; прошлое, над которым я не просто возвысился, но с которым я пришел к соглашению. Я мужчина, принадлежащий самому себе, но я также сын Тони Борселино. В этом смысле я продукт его надежд и мечтаний, связанных с моим будущим.
