Ган Ро Чин, который не был духовным лицом и чья физическая форма тоже оставляла желать лучшего, почувствовал возникшие у Криши затруднения.
– Святой, я согласен с вами, но думаю, что Савин может справиться один. Его эмпатические способности помогут ему понять, если там кто-нибудь есть, а, не в обиду будь сказано, но если за нами следуют, то я бы хотел, чтобы с нами был хотя бы один человек с военной подготовкой. Мы можем открыть один канал, и Савин будет на связи по радио.
– Савин, что скажете?
– Я справлюсь, Святой.
– Хорошо. Идите. Переключитесь на основной канал. Если кто-то пытается подслушивать, они все равно нас найдут, на каком бы канале мы ни были, а на основном по крайней мере четкий сигнал.
Взгляд Криши метнулся к капитану, и он увидел в нем благодарность за спасение.
Оставшиеся устало устроились на гладкой поверхности скалы, ожидая, пока Савин вернется.
Ган Ро Чин заглянул в свой портсигар. Сигар оставалось пять штук. Сначала он не хотел курить их, так как, возможно, это были последние сигары, которые он видел в этой жизни, но прагматизм победил. Лучше насладиться одной сейчас, чем умереть, так и не покурив вдосталь.
– Я посторожу, – сказал он им. – Попытайтесь поспать. Я сразу же разбужу вас, если услышу что-нибудь от Савина, или если к нам придут гости.
Морок не возражал.
– Двухчасовые вахты, капитан. Вы выбираете следующего, и так далее. Я не думаю, что Савин будет отсутствовать более четырех часов, но если он ничего не найдет, мы все должны отдохнуть.
Чин устало поднялся, отошел от остальных на дюжину шагов и снова сел.
– Савин? Проверка связи. Остальные отдыхают.
– Слышу вас отлично, – ответил Савин. – У меня пока ничего, но мне действительно начинает казаться, что там что-то есть. Однако идти придется дальше, чем я предполагал: расстояния в этом месте обманчивы.
– Хорошо. Если вам нужно, отдохните. Если вы устанете настолько, что не сможете ни дойти туда, ни вернуться обратно, пользы от этого не будет.
Он достал портсигар, вытащил одну из сигар, которые остальная команда ненавидела и презирала, откусил кончик и поджег старой потрепанной зажигалкой, которую всегда носил с собой. Он не был страстным курильщиком, между сигарами у него бывали большие перерывы, но было что-то в окружении Святых, вынуждаемых странной силой Ангелов Мицлапланов не грешить и бороться с грехом во всех его проявлениях, что автоматически вызывало у него потребность курить. Эта порочность в его натуре являлась одной из бесчисленных причин, по которым он был уверен, что никогда не поднимется выше своего нынешнего статуса, независимо от того, сколько воплощений ему еще придется пережить.
