Ллиэн улыбнулась, осторожно отодвинула головку дочери от груди и посмотрела на ее слегка топорщившиеся тонкие темные волосики. Она напоминала воробья, искупавшегося в луже.
– Она похожа на тебя, – продолжала Блодевез. – Но… она ведь не эльфийка, не так ли?
Ллиэн слегка вздрогнула, но так и не взглянула на подругу.
– Ты можешь мне доверять, ты же знаешь…
– Ее отцом был человек, – наконец прошептала Ллиэн.
– Я его знаю?
От этого вопроса Ллиэн невольно рассмеялась, а потом из ее глаз потоком хлынули слезы – словно прорвалась плотина. Ллиэн чувствовала себя оскверненной, презренной, отвратительной. Этот ребенок, которого она решила сохранить и на которого теперь даже не осмеливалась взглянуть по-настоящему, этот ребенок, которого она произвела на свет в самом сердце эльфийского королевства, рядом с Ллэндоном, который не был его отцом, и далеко от Утера, которого она покинула, – этот ребенок был здесь, но она вовсе не испытывала радости и облегчения, чего так ждала. Блодевез обняла королеву и ее дочь, смотря невидящим взором перед собой и давая Ллиэн выплакаться. Две подруги долго сидели неподвижно, погруженные каждая в свои мысли. Ллиэн думала об Утере, которого она оставила несколько месяцев назад, когда ее живот еще только начал округляться. Где он сейчас? Ей удалось полностью забыть о нем в объятиях Ллэндона, когда эльфы покинули границы равнин и углубились в чащу Элиандского леса, подальше от людей, гномов и войны. Война не доходила сюда, оставаясь лишь далеким эхом смутного гула, который никто не хотел слышать.
Блодевез думала о Ллэндоне и о том времени, что прошло с возвращения королевы – о днях и месяцах его молчания, тогда как все вокруг него радовались предстоящему рождению наследника. Блодевез пыталась вспомнить лицо короля Высоких эльфов, его манеру держаться с королевой, но ни одно из этих воспоминаний не говорило о том, что он догадывался о своем несчастье. Да, конечно, эльфам были неведомы ни ревность, ни стыд, ни даже то, что люди называли любовью. У них редко складывались постоянные пары, и каждый ребенок становился общим. Но этот ребенок даже не был эльфийским…
– Ее отца зовут Утер, – внезапно сказала королева. – Это один из рыцарей, сопровождавших меня в поисках Гаэля. Он… Они не такие, как мы, ты знаешь. Им свойственно это желание, это стремление друг к другу, которое они называют любовью… У них у всех такая потребность.
Ллиэн замолчала, и Блодевез какое-то время не нарушала тишину. Но потом, не удержавшись, все же спросила:
