Гаспар взглянул по направлению островка, вокруг которого носились птицы. Их печальные голоса казались еще печальнее под этим ясным, синим небом, при ликующих красках тропической природы. Он вернулся к южной бухте не через середину острова, а вдоль восточного берега, где рифы торчали из воды, как ряд острых зубов. Именно сюда принесло течением большую часть груза с «Роны».
«Рона» лежала уже вся под водой, но от нее все еще откалывались отдельные части, всплывавшие среди пенящихся бурных волн бухты. Среди острых рифов было много всякой всячины, и хотя ничто не казалось Гаспару стоящим труда, он все же вошел в воду и усердно вылавливал все, решительно работая как вол, чтобы заглушить тоску одиночества.,.
Волны, пенясь, набегали на острые верхушки рифов, зеленые зонты пальм качались под напором ветра, белый песок сверкал под отвесными лучами солнца и обжигал подошвы Гаспара, неутомимо сносившего на берег выловленную добычу…
Внезапно он остановился и оглянулся на собранную груду предметов. Он вспомнил, как Ив исполнял эту работу, и в первый раз после убийства сердце его наполнилось жалостью к тому, кто теперь лежал мертвый, там в кустах. Порыв горя, который он испытал накануне вечером, был скорее свойством его пылкой натуры. Злоба мгновенно угасла перед лицом смерти и сердце сокрушилось при виде совершенного непоправимого поступка. Чувство жалости к Иву шло от самой глубины его сердца и родилось от жалости к самому себе. Но эта жалость роковым образом открыла дорогу суеверию. Гаспар невольно начал думать о том, как было бы хорошо, вернувшись в палатку, застать там Ива. И тут же он понял, как на самом деле это оказав лось бы страшно. Он громко засмеялся, чтобы отогнать страх, и ему ответил неумолчный плеск моря и крики чаек вдали.
Он не боялся тела Ива, лежавшего в кустах. Правда, за все богатства «Роны» он не пошел бы посмотреть, что с ним сделало тление, и все же Гаспар не боялся его. Наоборот, чтобы победить страх, он именно думал о том, что Ив лежит там в кустах, лежит и не встанет. И все-таки страх возвращался. Он мог бежать откуда угодно, даже из тюрьмы, но как бежать с острова? Эта невозможность бежать и была основой страха у Гаспара.
И вдруг ему показалось, что кто-то стоит сзади него. Он обернулся. Никого. Островок, море и небо были совершенно лишены жизни, и все-таки ему казалось, что кто-то стоит совсем близко, кто-то прикасается к нему…
Окинув еще раз взглядом весь морской простор, как будто ища на нем трубы или паруса, Гаспар повернулся и пошел к пальмам.
