Такие люди, как Роберт Баулдер, вряд ли вообще бывают чувствительны к подобным ощущениям. А уж тем более американцы, в отличие от европейцев, совершенно не восприимчивы к спиритическим феноменам. Если бы таинственный человек с горящими глазами сказал Баулдеру, что на Палаццо Дарио лежит проклятие, которое стоило жизни всем прежним его владельцам, он расхохотался бы в ответ. Возможно, на него мог бы произвести впечатление несчастный случай, произошедший с Марио дель Монако, известным тенором, после того как он договорился о цене с таинственным человеком и подписал договор о покупке злосчастного дворца. На обратном пути в Тревизо элегантный лимузин певца перевернулся, и, еще не оправившись от жутких травм, он аннулировал покупку Ка Дарио.
Баулдер, однако, вступил во владение Палаццо Дарио совершенно уверенно. Бурно отпраздновав подписание договора о покупке в кафе «Флориан», он сел в гондолу на набережной Св.Марка. Луна, совершавшая свой ночной обход, влекла за собой шлейф световой дорожки по воде всемирно известного Большого канала. Шлейф призрачного сияния ложился, как саван, и на Палаццо Дарио, но Баулдер не чувствовал, что холодные пальцы проклятия уже касались его.
– Потрясающий венецианский свет! – вздыхал он, пока гондольер мерно работал веслом по черной воде всемирно известного Большого канала.
Наутро он написал стихотворение, вдохновленный чарующей красотой венецианского ночного неба. Впервые в жизни он чувствовал это неодолимое желание написать стихотворение. Следуя этому желанию, он написал:
«Венеция, город мечтаний
И бури желаний… »
Мерида изобразил на этом листке прекрасный вид из их окна. Оба были счастливы и пропускали мимо ушей предостережения искренних доброжелателей и друзей, касающиеся их нового жилища. Мало того, они, казалось, испытывали судьбу, обставив дворец так, что он стал казаться еще более мрачным: темная камка, темная мебель – все это придавало проклятому дворцу облик мавзолея. Они приобрели огромные настенные ковры, пурпурные бархатные гардины и горы изысканного столового серебра. Старинная мебель, купленная Баулдером, казалось, еще более усиливала ледяное дыхание дворцового проклятия. Она стонала и охала, как больной, сжимавший зубы от боли, будучи не в силах преодолеть свою немочь. Она стонала, словно желая предостеречь Роберта Баулдера. Если бы он услышал эти предупреждения!
В последующие за этой странной встречей на мосту Академии дни Баулдер был глубоко взволнован. Он не мог заснуть и бродил ночами по салонам Палаццо Дарио, пока не начинал брезжить рассвет и нежный отблеск проплывал по глади всемирно известного Большого канала. Буря чувств кипела в нем и незримое пламя сжигало его. Такое было впервые! Встреча с маленьким Джироламо, его голос, его губы – это было единственное, что теперь существовало для Баулдера. Невидимая рука словно вела его и постоянно возвращала на мост Академии. Часто он часами простаивал там, задумчиво глядя на отблески света в зеленой воде всемирно известного Большого канала. И однажды произошло то, чего он так жаждал в своих грезах.
