Первые два года в Нью-Йорке он строго следовал традиции: кочевал с вечеринки на вечеринку, где его носили на руках, и постоянно назначал «свидания вслепую»: ведь нет ничего занимательнее нового холостяка-богача, толком не представляющего, как потратить свои денежки. После двух лет встреч с лучшими одинокими женщинами, каких только мог предложить Верхний Ист-Сайд, — с накладными грудями и безгрудыми, с безупречными телами — изделиями кудесников, спешащих откреститься от своих изделий, с волосами цвета жженого сахара и в норковых манто, с участницами советов директоров и владелицами собственных компаний, адвокатами, врачами, агентами по торговле недвижимостью, бывшими женами других богатых мужчин, испытав свой член на погружение во все мыслимые и немыслимые отверстия женского тела, пройдя через наручники и веревки, исстрадавшись от прижигания своих сосков и выбривания мошонки, устав беспокоиться о том, как добиться эрекции и как ее поддержать, — тогда, и только тогда Джордж Пакстон удостоился знакомства с Мими Килрой.
Джордж Пакстон не такой представлял себе свою будущую жену: она походила на нервную породистую лошадку, а Джордж не отличался изысканным вкусом. Но после двух лет, на протяжении которых он чувствовал себя жеребцом, обязанным трудиться при скоплении зрителей на племенном поприще, Мими стала, по его собственным словам, «глотком свежего воздуха». В ней не оказалось чрезмерной серьезности, кроме того, Джордж всегда гордился своей способностью распознать «добрый товар». Люди тоже не ожидали, что у Мими будет такой муж. Им представлялась более блестящая партия: кинозвезда, красавчик политик, даже один из английских принцев, а Джордж был довольно невзрачен. Но в действительности она поступила исключительно умно, ухватившись за миллиардера: ведь брюшко мужчины средних лет всегда можно замаскировать дорогим итальянским костюмом. Никто не знал настолько хорошо, как Мими, каким образом тратить деньги Джорджа, поэтому общество ожидало восхитительного зрелища.
Первым делом Мими провернула покупку старого имения Уэйнмейкера в Истхемптоне. Долгие годы этот дом из песчаника, считавшийся никому не нужным — а кому понадобятся пятнадцать спален, закрытый бассейн и подлинные итальянские фрески? — простоял пустой. Он был плодом фантазии Честера Уэйнмейкера, сколотившего состояние на сети универмагов в начале и в середине XX века, но в конце семидесятых годов разорившегося из-за блажи расширить сеть. Банк лишил хозяев права пользования домом и назвал цену — 8 миллионов; однако время, песок и океанская соль не пощадили дом, поэтому его реставрация, по оценке, должна была вдвое превысить продажную цену. Именно такие проекты были Мими по душе: только что, в апреле, реставрация была завершена, и рядом с обновленным особняком появилась взлетно-посадочная площадка для вертолета Джорджа.
