Она солгала. Зачем усугублять бремя его вины, которую Нику предстояло увезти с собой на поле боя, в неведомую страну?
– Нам пора, – вновь повторил он.
– Знаю.
Но, подойдя к гнедому жеребцу, смирно ждавшему на прежнем месте, и бережно подсадив на него Мэри, Ник повез ее совсем не в ту сторону.
В вечерней тени камни стен древней монастырской часовни сливались в сплошную серую массу. С дороги часовня была почти не видна. Ею редко пользовались с тех пор, как по приказу старого герцога, деда Ника, выстроили новую церковь, поближе к деревне. Некоторые считали, что герцог построил ее во искупление своих многочисленных грехов. А в старой маленькой часовне теперь бывали лишь призраки тех, кто некогда молился под ее крышей.
Мэри не стала спорить, когда Ник снял ее со спины жеребца и повел к деревянным дверям. Двери протестующе заскрипели, открываясь. Внутри было довольно темно, и пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку.
За алтарем виднелся высокий витраж. Свет, проникавший сквозь разноцветные стекла затейливой формы, скупо освещал простой каменный алтарь. В часовне по-прежнему ощущался слабый аромат ладана. Ник взял Мэри за руку и повел было ее к алтарю, но она попятилась и попыталась высвободиться.
– Нет! – воскликнула она, невольно стремясь покинуть святое место. – Не сюда!
Она не могла, не имела права стоять у алтаря с разгоряченным после любви телом!
– Именно сюда, Мэри!
И она перестала сопротивляться. На миг взглянув ей в глаза, Ник повернулся лицом к алтарю, к фигуре, изображенной посреди витража.
– Сюда, – опять повторил он. Возведя глаза к витражу, он произнес знакомые слова: – Я, Николас-Уильям Ричард, беру тебя, Мэри... – Тут он запнулся и обернулся к ней. Мэри стояла, благоговейно глядя не на витраж, а на своего спутника.
– Элизабет, – шепотом подсказала она. Долгое время Ник не мог оторвать глаз от ее лица, сиявшего в эти минуты неземной красотой, но наконец опомнился и вновь повернулся к витражу.
– ... беру тебя, Мэри-Элизабет, в жены. Клянусь быть с тобой и заботиться о тебе в богатстве и нищете, в болезни и здравии... – Он вновь запнулся, забыв остальные слова клятвы, и потому закончил просто: – Отныне и во веки веков. Аминь.
В ожидании Ник обернулся к Мэри. Борясь со слезами, она устремила невидящие глаза на стеклянную фигуру, расплывавшуюся перед глазами.
– Я, Мэри-Элизабет, беру в мужья тебя, Николас-Уильям Ричард. Клянусь отныне быть с тобой в болезни и здравии, любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас. Сим объявляю тебя своим мужем.
