Шарлотта поморщилась:
– Тебе не следует говорить об этом, Нэн.
– Но мне радостно на все это смотреть. В выходной день я непременно пойду искать дороги, вымощенные золотом. Дик клялся могилой матери, что здесь есть такие.
– Дик выдумывает. – Шарлотта принялась снимать платье и нижние юбки. – К тому же ты знаешь, что не должна упоминать его имя.
– Но... – Нэн погрустнела. – Но я порой очень по нему скучаю. Он такой красивый.
Дик был лжецом, вором и мошенником, и Шарлотта очень боялась, что Нэн может снова попасть под его влияние.
– Внешность – не самое главное. Главное – что человеку можно доверять и чтобы он был морально устойчивым и преданным. Никогда не забывай об этом.
Произнося эти «правильные» слова, Шарлотта чувствовала себя лицемеркой. Даже по прошествии стольких лет она все еще испытывала пагубное влечение к Брэнду Виллерзу, являвшемуся полной противоположностью ее представлениям об идеальном мужчине.
Одеваясь ко сну, она говорила служанке о планах на ближайшие несколько дней, но при этом думала о Брэнде. И ей очень хотелось, чтобы он ее поцеловал. Чтобы снова поцеловал.
«...Есть и другие мужчины, и многие из них будут ухаживать за такой красивой женщиной, как ты», – кажется так он сказал.
Глупая девчонка, вот кто она такая! Только наивные дурочки прислушиваются к комплиментам пустых распутников и ловеласов. А умудренные опытом женщины отдают предпочтение респектабельным джентльменам – таким, как мистер Гарольд Раунтри.
Разумеется, он далеко не красавец, но он необыкновенно доброжелательный и надежный. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и была уверена в будущем. Да, с ним она ощущала твердую почву под ногами.
Конечно же, такой человек не мог совершить убийство! Не мог!
И все же слова Брэнда заставили ее задуматься... Она решила, что узнает правду во что бы то ни стало.
– Это я виноват, что миледи пострадала, – сказал Брэнду Баттерфилд.
Серый утренний свет сочился в окно маленькой комнатки над конюшнями. На узкой кровати сидел возница, рослый мужчина средних лет. Его голова была забинтована; повязка почти полностью скрывала черные с проседью волосы. Испытывая смущение и стыд, Баттерфилд старательно избегал взгляда хозяина.
– Я знаю, что вы меня не оставите на службе, но умоляю не выгонять, пока у меня не перестанет кружиться в голове.
Граф уселся на грубо сколоченный табурет и проговорил:
– Я не собираюсь выгонять тебя. Я пришел сюда для того, чтобы выяснить, как все произошло.
