– Вот и хорошо. – Он подождал, пока она наденет пальто, а потом проводил ее до двери. – И скучать не придется, пока ждешь от него вестей.
Встав на цыпочки, Бэт поцеловала Чарльза в щеку.
– Спасибо за то что ты такой хороший друг, Чарли. Надеюсь, ты будешь навещать нас так же часто, как и раньше.
– Еще бы!
Она вышла из дома. Чарльз проводил ее до ступенек.
– Пока, Бэт.
– Пока, Чарли, – она махнула ему рукой. Пройдя немного, она остановилась и оглянулась.
Он все еще смотрел ей вслед.
– Красиво, да, мама?
Бэт подошла к Эмме, которая встала на кухонный стул, чтобы было удобнее достать обрезки ленты, бумажные цветочки и кусочки кружева, наваленные на столе. Она взглянула на разукрашенную без меры открытку, сделанную руками ее дочери, и улыбнулась про себя. На нелепо разрисованном бумажном сердце уже не осталось свободного места. Художественнй вкус Бэт восставал против беспорядочной смеси, перепачканной клеем, но она решила оставить все так, как есть. Идея принадлежала Эмме, и в каждую деталь была вложена частичка ее души.
– Что ж, очень красиво и не похоже на другие открытки. Для кого она?
Эмма сосредоточилась:
– Думаю, ... думаю для мистера Мэссея.
– Правильно. Чарльзу понравится.
– Что ты думаешь о мистере Хиггинесе, молочнике? Думаешь, стоит сделать одну открытку и для него? Он всегда так мил и весел.
– Ты делала для него в прошлом году?
– Нет, но я была младше и быстро уставала. У нас осталось еще много симпатичных рисунков.
Бэт кивнула с серьезным видом.
– Да, ты права. Тогда делай. Я думаю, ему понравится открытка, обшитая голубым атласом.
Пока Бэт вырезала и клеила свои собственные произведения: одно для Чарльза, другое для соседки Марджори Филдинг, третье – для мистера Оуэна, мясника с произношением кокни, всегда радовавшего ее улыбкой и комплиментом, она чувствовала внутри себя покой, которого не было еще три недели назад. Уже третье февраля, но от Майкла Шогнесси не было известий.
Почти неделя ушла на то, чтобы исчезли беспокойство и тревога, возникавшие каждый раз, когда она слышала на крыльце чьи-то шаги. Прошла одна неделя, за ней другая, и волнение улеглось. Теперь Бэт спала всю ночь, не просыпаясь от страха, что Майкл неожиданно вернется и попытается отнять у нее Эмму.
Сумерки вытеснили дневной свет. Бэт встала из-за стола и зажгла газовую лампу. В гостиной было так холодно, что ее стало знобить. Тогда Бэт подкинула еще одно полено в огонь.
– Не хочешь ли горячего какао, Эмма? – спросила она, проходя через столовую.
