– Разве ты не заметила, что я тебя не расспрашиваю о твоих прежних возлюбленных?
– Прежних возлюбленных? – Карла чуть не задохнулась от нелепости этой фразы. Хотя, разумеется, Джариду было невдомек, насколько смешна она была. И девушка совсем не собиралась просвещать его на этот счет. – Ты даже не удосужился поинтересоваться возможным существованием теперешнего, – отрезала она.
К ее несказанному удивлению, Джарид, словно громом пораженный, вдруг резко выпрямился на своем сиденье.
– А что, есть? – прорычал он.
– Нет! – сразу ответила Карла, напуганная его свирепым взглядом. – Меня бы, конечно, здесь сейчас с тобой не было, если бы он существовал.
– Рад это слышать. – Он медленно поднял руку и провел согнутым пальцем по ее щеке, а затем улыбнулся, почувствовав, как она задрожала от его прикосновений. – Мне не хотелось бы браконьерствовать в заповеднике другого мужчины.
Его голос вдруг наполнился откровенной чувственностью, и Карла испытала новый приступ дрожи.
– Ради тебя я бы не колебался ни мгновения... но большой радости мне бы это не доставило.
– В заповеднике другого! – вспыхнула от гнева Карла. – В заповеднике другого! Ты... ты...
Ее возмущенный протест потонул в его негромком смехе:
– Милая, это просто так говорится.
– К черту твои гнусные мужские выражения заорала Карла. – Заповедник означает владение, я не являюсь и никогда не буду собственное мужчины – какого бы то ни было!
На какое-то мгновение Джарид словно растерялся. Затем вздохнул:
– Замолчи, женщина!
Той же рукой, которой гладил по щеке взял Карлу за подбородок и притянул ее своему рту.
Как успокоительное средство его поцелуй оказался весьма эффективен. Как средство возбуждения... О! Он был восхитителен!
Где-то в глубинах сознания Карла понимала, что ей следовало бы сопротивляться. И тем не менее, по какой-то необъяснимой причине, она сама кинулась в его жаркие объятия, чувствуя, что он дает так же много, как и требует от нее.
То, что она сейчас делала и позволяла делать Джариду, было очень опасным. Карла сознавала это, но самоуверенно убеждала себя, что невосприимчива к затягивающему дурману ощущений и что на самом деле они каким-то странным образом даже успокаивают ее.
Могло ли что-нибудь быть одновременно и опасным, и успокаивающим?
Мысль ускользала от нее, балансируя чуть дальше той черты, до которой могла дотянуться Карла своим сознанием. Какое-то мгновение рассудок Карлы еще боролся со сворой изголодавшихся желаний, но силы были неравны. Голодное желание победило, и сознание начало сдаваться. Время, место и условия их совместного путешествия отошли на задний план – феномен, определяемый выражением: «Я подумаю об этом завтра!» Настоящая жизнь была только здесь и сейчас, в этом мужчине... да, особенно в этом мужчине...
