– А ну, – сказал цирюльник, – помогите-ка мне… Ты – парень крепкий, подхватывай под плечи.
Матье без труда превозмог отвращение. Он больше ни о чем не думал. Словно разум его отделился от тела, которое повиновалось приказам цирюльника. Вот он просунул руки под теплые еще плечи покойника. Дерюга оказалась мокрой и липкой, но возница не отдернул рук. Цирюльник взялся за ноги, а толстуха и молодая женщина с двух сторон подхватили тело, чтобы оно не провисало. Подняв покойника, они медленно направились к двери. Какой-то больной крикнул им вслед:
– Вымойте побыстрей его нары. Я хочу перейти туда. А то я у двери.
– Я сейчас вернусь, – сказала молодая женщина. – Переложим вас завтра утром.
– Нет, нынче вечером… Не могу я спать у самой двери.
Они вышли и положили тело в нескольких шагах от барака.
– Завтра у нас дела хватит, – сказала молодая женщина, дотрагиваясь до плеча возницы. – Значит, закапывать ты будешь?
– Да, – ответил он, – я.
– Стало быть, оба здесь спину погнем.
Женщина обернулась к цирюльнику, который сходил в барак за фонарем и, возвращаясь, теперь прикрывал за собой дверь.
– Я посчитала, – сказала она, – с этим будет девятнадцать. Придется рыть большую могилу. Колен сумеет помочь?
– А как же, – ответил цирюльник. – Ежели только кто оторвет его от бутылки!
Цирюльник хохотнул и сказал:
– Есть надежда, что с приездом отца Буасси многое изменится.
– Кабы не стражник, с Коленом можно бы справиться, – продолжала молодая женщина. – Он – парень неплохой. А вот у того точно бес внутри сидит.
– Ну ладно, – сказал цирюльник. – Пошли! А вы, Антуанетта, останьтесь, чтоб проводить отца Буасси. У него нет фонаря. Еще заблудится.
Женщины вернулись в барак, а Гийон пошел следом за цирюльником. С самого утра он не расставался с иезуитом – отлучился только почистить кобылу, – и теперь, когда тот остался с больными, у Гийона возникло странное чувство. Какое-то время они шли молча, потом цирюльник вдруг завернул влево и направился к месту, где сочился родник. Фонарь высветил продолговатое углубление в камне, наполовину скрытое пузатой замшелой стеной, кое-где поросшей плющом, трепетавшим на ветру. Вода тонкой струйкой текла по водостоку, вытесанному из камня.
Цирюльник поставил фонарь на край этой чаши.
– Если хочешь, делай, как я, – сказал он.
Они вымыли руки, и цирюльник пояснил, что новые бараки построили здесь из-за источника, который никогда не высыхает. Ведь это так удобно: не надо возить воду издалека и есть где стирать белье.
