Хоменко несколько раз выступал по радио, все повторял, что каждый должен знать свое место. И он был очень доволен, когда в его квартиру пришла девушка из домоуправления и строго спросила:
– А у вас жильцы знают свое место третьего июня?
Наконец наступил решительный день.
Будильник разбудил Хоменко в три часа ночи. И дочь его – она училась на втором курсе техникума – встала вместе с отцом, чтобы приготовить ему завтрак. Сдерживая зевоту, она сидела за столом, сама не ела, только пододвигала тарелки.
– Скажи честно, папа: как ты думаешь – будут стихийные бедствия? – спросила она.
В ее голосе не было страха и в глазах тоже. Старый академик улыбнулся. Он умел читать мысли своей любимицы.
– А тебе хочется, чтобы были бедствия, егоза?
Девушка покраснела.
– Нет, не хочется, папа. Но мы так старательно готовились. У нас каждый знает свое место и на случай пожара, и водяной опасности, и лучевой. Готовились, готовились, и ни к чему. Это плохо, что я так думаю, да?
Старик потрепал дочку по щеке
– Плохо, девочка, но не очень. Я думаю, каждый пожарник ждет с нетерпением пожара. Но все-таки лучше пусть не будет пожаров.
Всю дорогу от дома до башни академик думал о дочери. «Какая ладная, славная! Или я как отец пристрастен? Вся наша молодежь такая».
Обычно в четыре часа утра на московских улицах светло и пустынно. Город кажется покинутым. Но сегодня во всех окнах виднелись головы, на тротуарах и мостовых стояли группы людей, и все смотрели в одну сторону – на запад, где над высотной гостиницей «Украина» висела немигающая, непривычно яркая звезда. Проходили парами деловитые дружинники с красными повязками на рукавах. Другие вешали на стенах цветные стрелы с надписями: «В убежище», «В медпункт», «В штаб дружины».
«А ведь мы увидимся только завтра, – подумал академик. – И, если что случится, вообще не увидимся. Даже не простились как следует…»
С этой мыслью он вошел в башню.
Скоростной лифт вознес Хоменко над Москвой, ближе к небу. В телевизионном кабинете было тесно. Перед каждой панелью, перед каждым экраном сидели наблюдатели, кто с блокнотом, кто с киноаппаратом. Деловитый Лобанов подошел к нему, крепко пожал руку.
– Я попрошу вас распоряжаться сегодня, – сказал Хоменко. – Старайтесь не отрывать меня от экрана. У меня особая задача – понять природу Немезиды. И не забывайте, что за минуту до встречи я могу отменить взрыв.
– Лучше за пять минут, – попросил Лобанов. – Ведь наш радиоприказ дойдет только через полминуты. Нужно время, чтобы развернуть ракету, успеть затормозить, уйти из поля тяготения…
