Не составило особого труда и вступить в нацистскую партию: гестапо еще не завершило своего организационного оформления, и потому проверки и перепроверки, с помощью которых оно позднее защищалось против шпионов, пока не получили широкого распространения. Mногие коммунисты по приказу Москвы вступили в нацистскую партию задолго до ее победы и с энтузиазмом работали над претворением в жизнь ее нацистских задач, энергично продвигаясь по служебной лестнице этой коричневорубашечной организации. Вот эти-то красно-коричневые партайгеноссен и оказались в нужный момент под рукой, когда возникла необходимость дать ход заявлению Зорге, чтобы ускорить его вступление в партию, удостоверившись при этом, что досье на него похоронено глубоко в архивах. Зорге говорил миссис Mэссинг, что для него было наказанием господним братание с восторженными нацистами, которые почти каждый вечер настойчиво приглашали его на всевозможные встречи с выпивкой. Он притворялся трезвенником, чтобы не пить и не допустить какой-либо неосторожности. «Я никогда не смогу выпить столько, чтобы наверстать упущенное», – говорил он Геде. Возможно, он преувеличивал. Ведь в годы работы в Токио он много пил с сотрудниками германского посольства, но никогда ни единым словом не выдал себя.
Как только в кармане у Зорге оказался драгоценный партбилет, он отбыл в Токио через США и Канаду. Из соображений предосторожности ему не дали исчерпывающих инструкций, пока он благополучно не покинул территорию Германии.
В августе 1937 года Зорге прибыл в Нью-Йорк. Он поселился в Линкольн-отеле и вскоре встретился со связным, который «передал мне инструкции встретиться на Чикагской всемирной выставке с одним из работников «Вашингтон пост». Проведя несколько дней в Нью-Йорке и Вашингтоне, Зорге отправился в Чикаго, где на берегу озера Мичиган он, немецкий агент Советской России, встретился с американским журналистом, который «сообщил мне, что некий японец скоро вернется в Японию, и рассказал, как связаться с ним».
В сентябре Зорге прибыл в Иокогаму. Береговая полиция после обычной проверки позволила ему сойти на берег. Приехав в Токио, он снял дом № 30 на Нагасаки-мачи, по соседству с Асабуку – совсем неплохое соседство, и приступил к выполнению своей первоочередной задачи – знакомству с Японией и формированию шпионской группы. Он посетил немецкий клуб, нанес визит в германское посольство и широко открыл двери своего дома. Его дом – потрясающее место, в котором царила атмосфера богемы. Шпионы и просто мужчины и женщины могли встречаться у Зорге, не утруждая себя объяснениями, зачем они пришли сюда и чем заняты. Идеальная мизансцена для Зорге и 4-го Управления.
